— Нет, Гарри, она пойдет и принесет, правда, дорогая?
Сиделка перевела взгляд с Матильды на мисс Бригмор, и когда та едва заметно кивнула головой, повернулась и вышла из комнаты.
— Ну вот. Я просто хотела избавиться от нее на минутку, нельзя же говорить при ней. Нехорошо, когда окружающие про тебя все знают, так ведь? Сядь, Гарри, перестань скакать вокруг, как тяжеловоз, которого выпрягли наконец из телеги. Расскажи ей, о чем мы говорили вчера вечером, ну, давай. — Миссис Беншем посмотрела на мужа, указывая на мисс Бригмор.
Гарри, с необычной для него покорностью, сел.
— Ну, для этого еще масса времени, Тильда, — ответил он.
— Сегодня или никогда, ты сам всегда так говоришь, помнишь, когда сказал мне это в первый раз? Сегодня или никогда, бери пальто и шляпку и пойдем поженимся. — Матильда откинула голову и ее пухлые щеки затряслись от смеха.
Гарри тоже улыбнулся.
— Да, да, я помню — сегодня или никогда. Но заметь, — он бросил взгляд на мисс Бригмор, — так быстро у нас тогда не получилось, пришлось еще неделю ждать.
И снова смех Тильды заполнил комнату. Внезапно он оборвался, женщина вытянула руку и схватила мисс Бригмор за запястье.
— Мы хотим кое-что для тебя сделать, я уже говорила об этом давным-давно. Это будет нечто постоянное, что поможет тебе продержаться, пока ты опять не найдешь себе работу.
Не пытаясь скрыть недоумение, мисс Бригмор повернулась к Гарри, и он, отвечая на немой вопрос в ее глазах, ухмыльнулся:
— Она имеет в виду, пока все наши не переженятся, и не появятся их детишки, чтобы тебе было к кому приложить руку.
— Ой! Ой! — от души рассмеялась гувернантка, — нет, вряд ли я возьму еще детишек, не в этой жизни уж точно.
— Почему нет? У тебя впереди лет тридцать, и двадцать из них ты сможешь работать, — весомо заметил Гарри. — Ты совсем не выглядишь на свой возраст, верно, Тильда?
— Верно, верно, я всегда это говорила.
— Ну, приступим к делу, — Гарри снова заговорил энергично, как всегда. — Значит, так. Вот наше предложение. Мы хотим, чтобы ты приходила сюда по-прежнему, каждый день, но не в какое-то определенное время, а когда тебе удобно, просто заглядывай, чтобы помочь Тильде, ну, как ты всегда делала. Если, например, ты будешь себя неважно чувствовать, или еще что — оставайся дома, с нашей стороны не последует никаких возражений. И для пущей независимости мы положим тебе некую сумму.
— Ой, нет! Нет! — Мисс Бригмор дернулась, и ножка стула, съехав с края ковра, заскрипела по натертому паркету. — Вы мне всегда хорошо платили, были очень щедры. А сколько сделали для Барбары, даже позаботились о лошади и двуколке. Я итак в неоплатном долгу. И уж точно не смогу принять что-либо еще.
— Дело не в том, сможешь ты что-нибудь принять или не сможешь. — Гарри Беншем снова вскочил на ноги и заходил по комнате, как обычно во время разговора. — Полторы сотни фунтов в год — вот на что ты живешь, я знаю. Знаю я также и то, что вы трое экономили на всем, пока ты не пришла к нам. — Он взмахнул рукой, словно отметая возражения мисс Бригмор, и продолжил: — А если Барбара выйдет замуж, как знать, может, ей потребуется эта сотня, все зависит от того, кого она выберет. Да, — покачал он головой, — все зависит от того, кого она выберет. — Гарри не был настолько жесток, чтобы добавить «и кто ее возьмет», вместо этого он сказал: — Кто может знать? И что тогда будет с тобой? Тебе придется содержать дом и жить вдвоем с Мэри на фунт в неделю.
Глядя на него, мисс Бригмор подумала: невероятно, хозяин жалеет ее за то, что ей придется жить на фунт в неделю, и тем не менее платит некоторым своим рабочим в три раза меньше. Он странный человек, не поддающийся никакому влиянию, и все же щедрый. В глубине души Бриджи понимала, что хоть сейчас из вежливости она отказывается, с радостью примет это предложение. Финансовый вопрос начинает становиться больным, поскольку у Барбары развился вкус, требующий гораздо больших доходов.
Но тут мисс Бригмор услышала такое, что заставило ее возражать всерьез, а не из вежливости:
— Три тысячи, вот что мы с Тильдой решили, три тысячи, и я положу их в банк на твое имя. Это будет приносить тебе гораздо больший доход, чем сейчас. — При этих словах мисс Бригмор торопливо поднялась и попыталась что-то сказать, но Гарри жестом остановил ее: — Не начинай, я не буду слушать ни единого слова, знаю, что если ты откроешь рот, то обязательно найдешь причину, которая заставит меня передумать. Итак, все решено. Я спускаюсь вниз. А ты сиди спокойно. — Последние слова он адресовал жене.
— Конечно, Гарри, я буду сидеть спокойно, — безмятежно улыбаясь, ответила Матильда.
— Что касается тебя, — мистер Беншем снова обращался к мисс Бригмор, но теперь смотрела на нее, как на обвиняемого, — если потом сможешь уделить мне минутку, я кое о чем с тобой поговорю.
— Хорошо. — Горло пересохло, и ей с трудом удавалось выговаривать слова.
— Ну, ладно, — кивнул он обеим женщинам.
— Вы… вы не останетесь выпить вина?
Гарри от дверей обернулся к гувернантке.
— Успеется, вино меня никогда не интересовало. Никто не может сказать, что я отрастил брюхо. — Он похлопал себя по животу, гордо вскинул голову и вышел из комнаты.
Невежество, доброта и любовь — все смешалось в этом доме.
Присаживаясь, мисс Бригмор взяла обе руки Матильды в свои и ласково произнесла:
— Как же я смогу вас отблагодарить?
— Никак и не нужно, дорогая. А насчет всего другого — поступай, как обычно: говори обо всем прямо, как ты умеешь на грамотном английском, без страха и лести. Гарри считает тебя настоящей леди, и он прав. Я безмерно рада, что все это время ты была с нами. Ну, раз мы все решили, скажи мне, дорогая… сколько мне еще осталось, как ты считаешь?
— О, Матильда.
— Ну, ну, не надо. Ты же видишь, я чувствую, что мое время вышло, не знаю только — неделя ли осталась или месяц, а еще так много надо сделать.
Мисс Бригмор со всей силы прикусила нижнюю губу, и не нашлась, что ответить.
— Как ты думаешь, он знает?
— Нет, — твердо ответила Бриджи, понимая, что лжет.
— Гарри в последнее время такой тихий и внимательный, мне показалось, что он догадывается.
— Да нет же, он просто заботится о вас. Он очень, очень вас любит.
— Я знаю. Хотя, со стороны это и не заметно из-за его обращения со мной. Но с меня всё — как с гуся вода, я-то знала, что у него просто такая привычка. И еще я его раздражала, потому что всегда была малость туповата во всем, что касалось учения. Он хотел меня обучить, потому что его первая жена была ученой, но однажды я ему сказала: «Ни черта она тебя не осчастливила со всей своей ученостью». Вот! — тут Матильда слегка улыбнулась. — Не надо бы мне так выражаться при тебе, но именно так я ему и сказала, а он засмеялся и, шлепнув меня пониже спины, ответил: «Тут ты права, подружка». Это был последний раз, когда он пытался меня чему-то научить. Знаешь, дорогая, я все думала о своих последних годах. Если уж ты не смогла меня ничему научить, так и никто не сумел бы, потому что у тебя это получается лучше всех… Я… я не хочу умирать, Бриджи, — вдруг беспомощно прошептала Матильда, в глазах ее застыли слезы.
Волнение и жалость душили мисс Бригмор, она была, как выразилась бы Мэри, не в себе, однако не нашлась, что ответить.
А Матильда тем временем продолжала:
— Это не потому, что мне жалко оставлять все богатство. Для меня оно ничего не значило, и я была бы так же счастлива, если бы жила сводя концы с концами. Я ведь и из Манчестера-то уехала, лишь уступив мужу. Я не хочу уходить из-за него. Ведь мне неизвестно, что он будет делать, лишь молюсь Богу, чтобы Флорри Тэлбот не запустила в него свои когти. Ее даже представить здесь противно! Господи! Не могу этого выносить, как только подумаю…
Мисс Бригмор проглотила комок в горле и закашлялась.
— Флор… Флорри Тэлбот? Я о ней не слышала.
— Да мы о ней почти не говорим, это его кузина. Когда померла первая жена Гарри, Флорри вцепилась в него мертвой хваткой, а она моложе меня на шесть лет, ей сейчас к пятидесяти, но она такая цветущая, зараза. И с чего ей вести себя по-другому, еще девчонкой она все время крутилась возле складов, отец частенько притаскивал ее оттуда.