- Прекрасно, - отозвался Стевин.
- Можете сжечь её огненной магией? – спросил Рэрин.
- Да.
- Хорошо. Сохраните хотя бы одно такое заклинание, чтобы ударить по ней, когда она упадёт. Подобно троллям, гидры быстро заживляют ранения. Я видел, как они поднимались и начинали убивать, когда все уже считали их мёртвыми. Чтобы этого не случилось, нужно прижечь её раны.
Рэрин обвёл спутников последним оценивающим взглядом.
- Ладно, идём.
Дорн и Красные Перья шумели намного сильнее Рэрина, пробираясь через кусты. Однако у них получилось остаться незамеченными; они достигли восточного края низины, не потревожив криогидру.
Величиной с крестьянский дом, фиолетовая рептилия напоминала дракона, только с пятью клиновидными головами на конце стольких же змеиных шей; крыльев у чудовища не было. Оно представляло собой пугающее зрелище – и могло бы производить ещё более ужасное впечатление, если бы не находилось в каком-то ступоре. Зверь лежал на животе, опустив головы и прикрыв янтарные глаза. Дорн решил, что гидра недавно сытно пообедала.
Рэрин осмотрел их ряды, убедившись, что все приготовились к стрельбе.
- Огонь! – рявкнул он.
В воздухе загудел залп. Несколько стрел вонзились в тело гидры, другие отскочили от чешуйчатой шкуры. В следующий миг Стевин обжёг её ярким, трескучим разрядом молнии.
Криогидра содрогнулась, затем выпрямилась. Все пять голов рычали и шипели. Она широко распахнула пасти и выплюнула наружу струи молочного тумана. Один такой поток задел практический неуязвимый железный бок Дорна, и тот скорчился. Красное Перо попытался укрыться за деревом, но был недостаточно проворен. Холод окутал его, и он рухнул.
- Продолжайте стрелять! – проревел Рэрин.
Дорн так и поступил, пытаясь сообразить, от чего страдает криогидра. Рептилия исцелялась, но процесс выталкивал стрелы из её туши и заживлял ожоги от молнии совсем не так быстро, как он ожидал. Чудовище бросилось на них вверх по склону совсем не с той скоростью, которую он видел на арене и страшился её. Может быть, дело в болезни гидры, а не в её набитой утробе.
Однако больная или здоровая, тварь пока что не собиралась умирать, поэтому Дорн отбросил лук и достал свой меч. Рэрин взял свою секиру с длинной рукоятью. Их работой было закрыть товарищей от гидры и вступить с ней в ближний бой, пока волшебник и лучники Красных Перьев продолжают атаковать с расстояния.
- Готов? – спросил Рэрин. Дорн вынужден был отдать дварфу должное – тот казался спокойным, как камень. Полуголем кивнул в ответ, и они бросились на рептилию.
Две головы гидры хлестнули вперёд, изрыгая мороз. Дорн защитился, как и прежде, повернувшись к атаке своей бронированной стороной. Рэрин просто продолжил бежать. Похоже, его народ был невосприимчив к холоду.
Дорн ринулся вперёд и догнал Рэрина благодаря своим длинным ногам. Они оказались в пределах досягаемости гидры одновременно. Они уворачивались от щёлкающих зубов, топчущих лап и бьющего хвоста и при каждом удобном случае секли и рубили чудовище.
Наконец, вся утыканная стрелами, гидра подалась вперёд и рухнула на брюхо. Головы на конце её длинных шей опали на землю. Красные Перья радостно закричали.
Дорн огляделся, пытаясь отыскать Стевина. Он хотел напомнить волшебнику о необходимости поджечь тушу, но понял, что об этом можно не беспокоиться. Стевин уже чертил волшебные жесты и произносил рифмующиеся слова магии. Он выбросил руку, и с его пальцев сорвалась искра.
И полетела прямо на Дорна и Рэрина.
Дорн понял, что когда магия сдетонирует, их накроет взрывом.
- Берегись! – крикнул он и бросился в сторону.
Он был недостаточно быстр. С оглушительным звуком искра взорвалась, и пламя окутало его жаром и ослепительной вспышкой. Пошатываясь, он двигался вперёд, оглушённый и напуганный, пока наконец не осознал, что его одежда горит, и нужно упасть и кататься по земле.
Дорн швырял себя из стороны в сторону, пытаясь погасить пламя, но тут подоспели Красные Перья. Он попытался вскочить и занять боевую стойку, но боль от ожогов замедлила его. Сапоги и древки копий заколотили по мягким человеческим частям его тела и погрузили его во мрак.
Когда он очнулся, тьмой был окутан весь мир; только несколько звёзд мерцали между ветвей. Лагерные костры трещали и плевались искрами, наполняя воздух дымом. Он сидел, прижавшись спиной к шершавой коре большого дерева, и на месте его удерживала грубая верёвка.
Горло пересохло и болело не хуже любого из его синяков и ожогов. Однако сделав пару глотательных движений, он сумел прохрипеть имя Рэрина.