Мама оборачивается через плечо и широко улыбается, выпрямляясь в спине. Взгляд мутный, стеклянный. Походу, уже с утра «здоровье поправила».
— Сынок — тянет ко мне тонкие руки. — Наконец-то!
Ставит на тумбочку лейку и обнимает. Знакомый запах: смесь дорогих духов и дорогого алкоголя. Меня точно в дерьмо опять окунули. Ненавижу этот запах. До блевоты.
— Привет — убираю ее руки со своих плеч и отстраняюсь. — Не надо, мам.
Сразу же ловлю расстроенное выражение ее лица.
— Не рад меня видеть? — спрашивает, а у самой губы дрожат.
— Не прикидывайся, мам, ты все прекрасно понимаешь.
Глаза вспыхивают. Она отворачивается к стеклянному витражу и складывает руки на груди.
— А как иначе? — потом резко разворачивается, выставив перед собой указательный палец с красным маникюром. — Твой отец во всем виним меня. Дескать, мое воспитание, поэтому ты от рук и отбился — повышает тон.
— Я как раз приехал с ним поговорить — стараюсь держать себя в руках.
— Максим, пойми, он хочет для тебя только самого лучшего. Он тебя любит. А ты — подбирает слова. — Ты не хочешь никуда стремится.
— Я хочу стремиться! И стремлюсь — все же выхожу из себя. — Только не туда, куда хочет отец. Мне не нужен его бизнес. Я хочу создать свой! Но совершенно из другой области. Вы хоть раз спросили, что мне нравится, кем бы я хотел быть? Я, бл*ть, еще на горшке сидел, а вы уже с отцом решили, что я буду управлять его компанией.
— А для кого тогда это вот все? — окидывает комнату взглядом и разводит руки в стороны. — Для кого отец старается? Ночами не спит, работает не покладая рук, чтобы у вас с сестрой все было. А вы, что? Одна поскорее вылетела замуж за парня, который далек от наших дел. У него своя компания. Теперь еще и ты…Столько сил вложено, оказывается, зря?
— Все, думай, как хочешь. Подожду отца в его кабинете — выхожу из оранжереи, а мама семенит следом.
— Погоди, сынок, извини — берет за руку и прижимается к плечу, останавливая посреди холла. — Ты голодный? Пойдем на кухню, я сделаю твой любимый какао, хочешь? — а сама уже ведет меня за собой.
Я и правда немного голодный, даже чая утром не попил. Поцапались с Ритой немного. Она нашла какую-то подработку на гастрономическом фестивале, который сегодня состоится в парке Кулибина. Но до конца ничего не объяснила, просто рассказала, что деньги хорошие заплатят, а сегодня уже ускакала, пока я спал.
Реальность потоком по моей физиономии проехалась — девчонке, с которой мы начали вместе жить и встречаться, приходится работать. Будто она уже заранее решила, что я один все не вывезу и тоже начала суетиться. Раньше я вообще о деньгах не думал, а теперь, это полный кринж.
Присаживаюсь на стул за островком, беру из вазы печенье и закидываю в рот, мама ставит передо мной мою любимую кружку с горячим напитком.
— Твоя сестра рассказала, что живешь теперь с какой-то девочкой. Она несовершеннолетняя?
Вот, блин, язык длинный.
— Ей скоро восемнадцать. Мы с Ритой вместе учимся, она из параллельного класса.
— Максим, сынок, а как же ее родители? Как они отреагировали? Вдруг заявят на тебя?
— Не заявят — ставлю кружку на стол, ударяя по гранитной столешнице. — У нее нет родителей.
— Как нет? С кем же она жила?
Потираю усталые глаза. Достали эти расспросы, если честно.
— С тетей она жила. Но той точно все равно.
— Почему же? — удивленно хмыкает мать.
— Потому что она такая же, как ты.
— Какая такая, интересно? — заметно нервничает.
— Любительница побухать — режу без ножа.
Мама обиженно поджимает губы и отворачивается к мойке. А что? Возразить то нечего! Правда же!
Слышу шаги из коридора. В холе появляется отец. Как только меня замечает, сначала зависает в проходе с сумкой наперевес, а затем идет к нам. Лицо красное, мокрые волосы зачесаны назад. Все молодится, чтобы шлюх своих клеить.
— Вот так гости у нас! — довольно растягивает слова.
— Привет — здороваюсь первым. — Я к тебе.
— Да? — отец поправляет ремень спортивной сумки на плече и окидывает меня оценивающим взглядом. — Ну, пойдем.
Заходим в кабинет. Здесь чертова полутьма, как в склепе. Даже окон нет. С самого детства пугает эта комната. Всегда обходил стороной, появляясь в этих стенах лишь, когда отец звал, а так ни ногой.
Отец присаживается в свое любимое широкое кресло за массивным столом, а я падаю напротив.
— Мама опять пьет — сразу приступаю к главному. — Твоих рук дело?
Сцепляет руки в замок и кладет их перед собой.
— Моих? Нет, сын, скорее твоих.