Здесь так пафосно, как и сам отец. Любит он пыль в глаза пустить.
Еще через час, когда я уже был заведен до предела, этот старый мудак все же решил меня принять. Появился в приемной и кивком головы указал следовать за ним в кабинет.
— Пунктуальность — не твоя черта — презрительно кидает на ходу, придирчиво оглядывая меня с головы до ног, а потом усаживается в свое широченное кожаное кресло.
— И не твоя — парирую в ответ.
Подхожу к столу. Отец презрительно фырчит и откидывается на спинку.
— Ну, о чем ты хотел поговорить?
Если честно, руки так и чешутся вмазать ему по роже. Присаживаюсь на край стола. Знаю, как его это бесит.
Отец ерзает в кресле, и с его надменной физиономии тут же слетает ухмылка.
— А, ну, встал щенок! — рычит на меня.
Достаю из стеклянной подставки премиальную ручку и верчу, перебирая пальцами. Игнорю его слова.
— Я знаю про тебя и Корсакову. А еще я знаю, что ты, старый мудак, был инициатором все этой истории с Ритой.
Отец напряженно играет желваками, щурясь на меня. Затем складывает руки на груди и склоняет на бок голову.
— И что с того?
— Я пойду к Корсакову-старшему и расскажу, что ты совратил его дочь, а еще вынудил пойти на преступление, инициировав нападение на человека. А потом с удовольствием понаблюдаю, как он сожрет тебя с потрохами.
— Не докажешь — цедит сквозь зубы.
— Димас подтвердит. А ты знаешь сам, как он к сыну относится, не чета тебе.
Отец резко вскакивает с кресла, отчего то отъезжает к окну и ударяется о витражное стекло Огибает стол и подлетает ко мне. Его ноздри раздуваются, как у разъяренного быка.
— И в кого ты таким ублюдком родился? — шипит в лицо. — Всю жизнь для тебя стараюсь. Пашу, как черт, а ты, мамкин сопляк, меня ненавидишь. Эта пробухала, но отыграться ты решил почему-то на отце.
— Если бы ты не вел себя с мамой, как скотина последняя, она бы и не бухала. Ты ее хоть когда-нибудь вообще любил или женился исключительно на бабках деда?
— Не тебе меня судить. Дорасти сначала, добейся хоть чего-нибудь сам, а потом спрашивай.
— Так я и хочу всего добиться сам! — ору ему в лицо. — Но ты и здесь пошел на шантаж, угрожаешь упечь маму в психушку.
Смотрим друг на друга, готовые размочить нахрен. Потом отец все же берет себя в руке и отходит к окну.
Пялюсь на его сгорбленную спину, рвано выдыхая, потому что ярость душит, сжигает.
— Я никогда не хотел для тебя ничего плохого, Максим.
Из груди вырывается нервный смешок.
— Тогда разведись с мамой сам, без скандала. Оставь ее в покое. И от меня тоже отстань. Мне твои бабки не нужны, не такой ценой. Я сам буду решать, где дальше учиться и кем стать по жизни. И еще, если тронешь Риту, твоей репутации точно конец.
Отец мотает затылком.
— Твоя мать заберет акции. Я не могу этого позволить.
— Не заберет, если будешь выплачивать ей хорошее ежемесячное денежное довольствие. Я поговорю с ней.
Отец разворачивается ко мне и смотрит так, будто первый раз видит.
— Макс, ты действительно можешь пойти против родного отца?
— Ты же смог пойти против меня — встаю со стола.
Отец сверлит меня взглядом.
— Хорошо — выдает тот. — Делай, что хочешь, только смотри, не приползи потом ко мне. Работу не дам.
— Не приползу, не надейся.
Подхожу к двери.
— Макс — окликает отец.
Останавливаюсь к нему спиной.
— Я любил твою мать. Это честно. Я ее любил.
Сжимаю челюсти, сдерживая рык, рвущийся наружу, и вылетаю из кабинета.
Только на улице позволяю расслабиться и вдохнуть полной грудью. Точно горы дерьма с плеч скинул.
Глава 32
РИТА
John Legend, Faouzia — Minefields
Сегодня у Тани отчетный концерт в студии танцев, куда она ходит с самого детства.
Надо признаться, шоу было грандиозное, хоть по телеку показывай. Номера, как в «Танцы» на канале ТНТ, зрелищные, цепкие. Я и не думала, что там такой размах.
После выступления всех пригласили в ресторан на фуршет в честь отчетного концерта. Помогаю Тане переодеться в гримерке в ее потрясное платье, цепляю цепочку с кулоном на обнаженной спине и с восхищением разглядываю подругу. Такой красоткой я ее еще никогда не видела.
Таня напряженно смотрит на свое отражение в зеркале и ловит мой взгляд.
— Ты видела его в зале? Он не отвечает.
Сцепляю челюсти, понимая, что речь опять о Стафе. Вздыхаю и мотаю головой.