Глаза у подруги тут же увлажняются, и она понуро склоняет голову.
— Зачем тогда все это — оглядывает свой прикид и дергает плечами.
— Как зачем? — беру ее за руки и тяну на себя, поднимая с кресла. Веду на середину комнаты. Подкатываю огромное зеркало на колесиках и поворачиваю Таню за плечи, чтобы она могла увидеть себя в полный рост. — Разве ты только для него все это делала? Ты такая красивая, с ума сойти можно.
Она улыбается сквозь слезы и кивает головой.
— Ладно, пойдем уже, а то уедут без нас.
Добираемся с родителями Тани до ресторана, и там, на крыльце заведения под крышей, украшенной золотистыми светодиодными гирляндами стоит ее Стаф с букетом белых роз. Рядом с ним чемодан на колесиках. Значит он прямо из аэропорта сюда приехал. А я уж его про себя всеми знакомыми матными словами обругала.
Таня выскакивает из машины, чуть не спотыкается на тонких шпильках и подлетает к нему на всех парах. Игнат сразу же заключает ее в объятия и целует в щеку.
Весь вечер они не отлипают друг от друга, хотя объятия у них, не как у влюбленных парня с девчонкой, а скорее, как у друзей. Не знаю, чем все кончится, но очень надеюсь, что подруге хватит ума на этот раз не наделать глупостей, ведь ее тогда еле откачали.
Через полчаса со всеми прощаюсь, потому что обещала заехать к тетке и завести ее немного продуктов.
В квартире тихо, грязно и тускло. Теперь здесь уже никто не старается поддержать чистоту и порядок. Разбираю сумку с продуктами на кухне, брезгливо оглядывая горы немытой посуды. Нахожу тетку в гостиной. Она лежит на диване в грязном халате и бездумно перебирает на пульте каналы. Из киоска ее все-таки погнали, потому что тетя Марина прогуляла несколько смен подряд. Ухажер от нее тоже свалил, потому что там, где нет денег и еды, нет и Костика. Сам он работать не собирается, а вкусно пожрать и побухать любит.
— Привет, я там все разложила. Лекарства твои тоже привезла.
Она с усилием поднимает на меня мутные, покрасневшие глаза и глупо улыбается. С тех пор, как я от нее съехала, тетка, такое ощущение, несколько лет прибавила.
— Спасибо, Ритулик — копошится на диване, пытаясь привстать.
Подаю ей руку и тяну на себя. Тетка присаживается и поправляет полы халата. Мне кажется, она еще и заметно похудела. Хотя, чему удивляться, когда тетя Марина последнее время, только пьет и почти ничего не ест, чтоб последние копейки на еду не тратить.
— Ты скоро цирроз такими темпами заработаешь — говорю ей.
— И что? — грустно хмыкает. — Кому до этого есть дело?
— Мне есть — смотрю на нее, и не могу поверить, что некогда красивая и еще довольно не старая женщина смогла себя так запустить. Это страшно. Ужасно страшно.
Тетя поднимает на меня глаза, ее подбородок дрожит, а по бледным щекам текут слезы.
— Рита — поднимается и бросается мне на шею. — Ты прости меня за все, прости. Как я тебя изводила. Это мне кара за слезы твои, за яд мой, за злобу. Бог меня наказывает.
Мои руки висят, как плети. Я никак не могу найти в себе силы, чтобы приобнять ее в ответ. Не получается.
— Это не Бог, ты сама себя наказываешь.
Тетка уже рыдает в голос, судорожно всхлипывая на моем плече. От нее разит алкоголем и луком. А мне так становится ее жалко. Может, она и не виновата ни в чем. Просто ей тоже было тяжело. Нам всем было тяжело. Она ведь не отказалась от меня тогда, не отправила в детский дом. Как бы моя судьба могла сложиться тогда, никто не знает.
Я выталкиваю из себя накопившийся в легких воздух и поднимаю руки, неловко сцепляя их у тети Марина за спиной.
— Ну, все, хватит — успокаиваю ее, робко поглаживая. — Хватит, все будет хорошо.
После тетки еду к себе в квартиру. До сих пор привыкнуть не могу, что теперь сама себе хозяйка. Зато экономия. Продукты распределяю строго по дням, с первой же получки сразу оставляю деньги за коммунальные услуги, чтобы в конце месяца с прижатым хвостом не бегать. Заранее планирую бюджет на следующий месяц. С каждой смены откладываю деньги на крупные покупки, например, на одежду или чайник, который в последнее время барахлит, и теперь нужен новый.
Заворачиваю во двор и почти сразу же натыкаюсь на знакомый Фольксваген Поло, какой Максу выделили по работе. Из выхлопной трубы идет пар. Я немного напрягаюсь, все-таки номер не запомнила. Но Поло этих по городу, как бездомных собак, так что это просто совпадение. И вообще, что ему здесь делать, раз мы даже в лицее не общаемся. У нас теперь с Максом разные пути.
Прохожу мимо машины и сворачиваю к подъезду, по пути нашаривая в боковом кармане рюкзака ключи.
Тут слышу, как хлопает дверь автомобиля, и дыхание сразу учащается. Не смею обернуться. Уже почти трясущимися руками достаю, наконец, ключи.