Бронислав обмакнул ручку в чернильницу, но вместо чернил там оказалась какая-то густая и липкая масса, а перо было сломано. Бросив ручку, он потянулся было за химическим карандашом, но молодой чиновник, наблюдавший за ним из-за окошка, сказал «минуточку» и поставил перед ним полную чернильницу с хорошей ручкой. Бронислав поблагодарил кивком и начал писать своим прекрасным каллиграфическим почерком:
«Нерчинск, 25 апреля 1910 года.
Дорогая пани Стефания!
Как видите, пишу вам из Нерчинска, где нахожусь проездом по пути в тайгу. Каторгу я, несмотря ни на что, выдержал. Кстати, каторга в Акатуе доживает последний год: с будущего года здесь будет женская тюрьма, ремонт уже начали. Хочу поблагодарить вас за подкладки под кандалы, которые вы мне передали в день отправки из Варшавы. Вы и представить себе не можете, как мучительно было бы без них, как больно кандалы натирают ноги. Я это испытал только под конец, когда подкладки совсем истлели от пота и грязи. И еще раз от души благодарю за щедрый дар — 200 рублей мне вручили в день выхода из тюрьмы. Благодаря этому я чувствую себя буржуем и смог приобрести все необходимое.
А теперь о главном. Дорогая пани Стефания, вы единственная не вняли оскорбительным слухам и не лишили меня своего доверия. Униженный, оклеветанный, я только тем и утешал себя, что есть на свете человек, который верит, что я не повинен в казни двух своих товарищей. Теперь я должен доказать это. Никто не поверит в случайную снисходительность военного суда и в то, что генерал меня пожалел. Каспшак своей смертью доказал, что он не провокатор. Мне придется доказывать это всей своей жизнью. Когда люди спустя годы прочитают, что провокатор Бронислав Найдаровский отбыл четыре года каторги и дожил свой век в Старых Чумах в тайге на вечном поселении, у них поневоле возникнет вопрос: какой же он провокатор?
Мне лишь однажды довелось беседовать с вами. Ваша красота, доброта и достоинство, ваше черное из прошлого века траурное платье до пят, которого вы никогда не снимаете и из-за которого друзья прозвали вас Маркизой, запали мне глубоко в душу, и сегодня, прощаясь с миром, с его радостями и печалями, я прежде всего прощаюсь с вами: Ave, Маркиза, morituri te salutant[3], хотя я знаю, что это звучит театрально и не в вашем вкусе.
Преданный вам Бронислав Найдаровский».
Он положил письмо в конверт и написал адрес:
«Стефании Семполовской[4] у Зелинских Варшава, Вспульная ул., д. 9».
Затем он принялся за второе письмо.
«Нерчинск, 25 апреля 1910 года. Дорогая Халинка!
Я окончил в Иркутске лесную школу и получил назначение в Старые Чумы на должность лесничего, что согласно табели о рангах Российской империи соответствует X классу, то есть чину поручика. Оклад сто пятьдесят рублей, да еще столько же согласно восточносибирской надбавке. Мне выдали также пятьсот рублей на обзаведение, я купил корову и двух лошадей. Ты и представить себе не можешь, какая здесь дешевизна — вся троица обошлась мне в 65 рублей. Участок у меня 15 десятин...— подумав, он зачеркнул 15 и написал 30, пусть сестренка радуется, а этот сукин сын, ее муж, лопается от зависти. Шурин терпеть не мог Бронислава, называл его не иначе, как «этот бандит из «Пролетариата», запретил жене общаться с братом, когда его арестовали, когда он ждал смертного приговора, опасался контактов, дрожал, как бы не раскрылось, что у него, кассира Варшавско-Венской железной дороги, гниды железнодорожной — шурин каторжанин...— Подыскиваю себе теперь невесту, потому что одному не справиться с таким хозяйством, да и вообще в холостяках немногого добьешься. У меня уже есть на примете девушка, полька, белошвейка: работает в мастерской у своей матери-вдовы, которая вроде бы ко мне благоволит. Словом, скажу тебе, сестренка, мне явно везет в последнее время, чего и тебе от всей души желаю. Одно только плохо — мои Старые Чумы очень уж далеко! Глухое лесничество, четыреста верст до ближайшей станции, так что не волнуйся, если письма будут приходить редко.
Желаю тебе здоровья и всех благ, крепко обнимаю тебя и маленькую Анютку. Твой брат Бронислав».
Он написал адрес — «Галине Эдвардовне Галярчик, Варшава, Крохмальная ул., д. 46, кв. 7»,— подошел к окошку и попросил оба письма отправить заказным. Чиновник выписал квитанцию и вдруг тихо спросил:
— Не хотите ли передать что-нибудь товарищам?
Бронислав поднял на него глаза, увидел открытое лицо, смелый взгляд.
3
Словами «Ave, Caesar, morituri te salutant» («Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя») — приветствовали Цезаря гладиаторы, входя на арену.
4
Семполовская Стефания (1870—1944) — общественная деятельница, педагог, публицист. Активно занималась, в частности, организацией помощи политзаключенным.