Талызин же и понимал, что от того, как пройдет операция, за которую он ответственный, зависит вообще его пребывание на флоте. И всего-то, казалось, нужно высадиться на нейтральной, или даже дружественной, территории Бакинского ханства, и все. Но хорошо говорить о масштабном десанте, но крайне сложно сделать.
Контр-адмиралу приходилось вникать практически во все. Порой доходило, что он лично беседовал с купцами и заверял тех, что их корабли либо уже летом будут возвращены, либо они получат немалую компенсацию. Руководил он и погрузками провианта и порохового припаса, когда те стопорились или из-за нерасторопности командиров, или из-за случавшегося хаоса в порту Астрахани, который просто не был приспособлен к такому количеству грузов и кораблей.
Как же завидовал Иван Лукьянович тем командующим, кто бороздит просторы Средиземного моря. Вот где, если оставить за скобками Тихий океан, можно развернуться. Там у них уже и базы есть, рядом в достаточном количестве нейтральные или даже дружественные государства. Ходи по морю, да чай с шиповником попивай!
Каспий — это иное дело. Тут все ограничено. Путь и кажется, что воды вокруг много, но она конечна, нельзя выйти из Каспийского моря в мировой океан. Был бы канал между Волгой и Доном, вот тогда и просторы были бы куда как шире.
Несмотря на все сложности, подготовка шла рекордными темпами и уже к пятнадцатому числу месяца января, передовая эскадра была готова к выходу к морю. Основной десант должен был последовать следом через пять дней. И погода благоволила. Каспийское море только чуть покрылось тонким льдом, который не замечали даже малые корабли.
Но… Как же много этих «но» было и будет при свершении великих дел! Ударили крещенские морозы. Не те, конечно, что могли быть в Москве или Петербурге. Талызин, если бы мог определять температуру, узнал, что погода принесла морозец до восьми-десяти градусов, который тут ощущался, как все двадцать ниже нуля.
Началась борьба с природой. На быстро образующемся льду в срочном порядке начали палить костры. Матросы и солдаты вышли с топорами ломать лед. Это было ошибкой, что стоила жизни пятью десятку человек. Лед оказался не прочным, да и некоторые корабли — линкор и три фрегата, которые были по ватерлинии обшиты металлом, были способны расчистить путь остальным суднам. Но в нервозной обстановке, командиры хотели перестраховаться и видеть воду, но не лед.
Сомнения и чувство вины дались Талызину нелегко. Он уже был готов приложиться и к штофу с абсентом, который хранился у него в кабинете, но взял себя в руки.
И вот, 27 января 1752 года армада из ста двадцати кораблей и суденышек, отправилась в сторону Бакинского ханства.
Волна была относительно спокойная, ветер боковой, но почти все корабли шли ходко. Через шестьдесят миль даже намека на оледенения не было и погода вроде бы как стала потеплее.
— Паруса! — прокричал впередспотрящий в гнезде.
Иван Лукьянович Талызин развернул свою зрительную трубу и всмотрелся. Это был линкор «Самара», только как полтора года назад пополнивший каспийский флот, чем создал немало проблем, так как его осадка была ниже иных кораблей, и линкор приходилось держать на расстоянии от причалов на якоре.
Прошло еще полчаса, пока флагман Талызина и линейный корабль передовой эскадры сблизились. Это рандеву состоялось в полдне хода до Баку и ранее было предусмотрено. Контр-адмиралу нужна была информация прежде, чем начинать высадку.
Капитан второго ранга Карл Петерсон, командующий линкором «Самара» докладывал, что в Баку не все так однозначно, и он не решился высаживать тот батальон егерей, что был прикомандирован к его эскадре. На подходе к порту в Баку два русских фрегата были обстреляны. Не было ни одного попадания, корабли с Андреевским флагом могли дать существенный ответ и подавить, не более, чем десяток устаревших пушек. Но Петерсон не стал принимать скоропалительных решений, ожидая оных от командующего.
— Я не вижу иного, как проводить десантную операцию. Что произошло и почему Мирза Муххамад-хан не сдержал свое слово, мы не знаем. Но и вот так, бесславно уйти? — говорил Талызин на срочно собранном Совете. — Что предлагаете, господа? Начнем с самого младшего в чине.
Не было ни одного офицера из семи, кто бы хоть как высказал опасения в исходе десантной операции. Армейцы так вообще рвались в бой хоть прямо сейчас, хоть и бегом на артиллерию, лишь бы быстрее закончилось все вот это плавание и промозглый морской ветер.