* * *
Станция Дно
10 мая 1889 года
Этот сон с фотографической точностью повторил совсем недавние события и Николай Михайлович, пробудившись, не сразу осознал, что находится не возле Михайловского Дворца, а в своём вагоне. Но, как известно, на жизненном пути нас сопровождает не только ангел-хранитель, но и его антипод, который обычно прячется за нашим левым плечом. И в голове зазвучали иные мысли, позволяющие взглянуть на происходящее с иной точки зрения. Во-первых, князь Бимбо неожиданно, но весьма кстати, вспомнил весьма запутанную историю кончины своего двоюродного дедушки, Императора Александра I Благословенного и не менее таинственные слухи о старце Федоре Кузьмиче. Если Император Николай I из соображений государственных счёл возможным в манифесте солгать о смерти Государя, то почему это непозволительно его внуку Николаю II⁈ А далее последовала попытка побороть терзания совести чувством обиды и праведного гнева. Дважды он влюблялся. В первый раз сердце юноши, который не достиг еще двадцатилетнего возраста было покорено немецкой принцессой Викторией Баденской. Но достаточно близкое родство, которое не служило препятствием к браку по канонам католической церкви, с точки зрения православия было табу. Да и родители девицы, прочили ей в жёны пусть и захудалого, но королька. Годы текли и в 1886 году стрела Амура опять поразила Великого Князя. На этот раз её направляла юная принцесса Амалия, внучка последнего Короля Франции Людовика-Филиппа. И опять, Отец ответил «НЕТ!». Но теперь, когда судьба дарует ему быть может последний шанс сочетаться браком не только и даже не сколько по расчету и планам деспотичного паПА, а по любви с Викторией Великобританской, которую внутри семьи и самые близкие друзья называли просто: Тория, он опять слышит это роковое слово: НЕТ!!! И что интересно, что на этот раз отец запугивает его страшными историями о наследственной болезни, кои передаётся в этой семье по женской линии, начиная с её августейшей бабушки Королевы Виктории. В результате рождаются дети с гнилой кровью сиречь с гемофилией. Но на этот раз он не смирится и будет драться за свою любовь до конца. И пусть он виделся со своей избранницей всего лишь несколько раз и их роман развивался в переписке, но он убедился, что лишь эта девушка понимает и принимает его полностью, таким, каким он есть. И у них так много общего. И прежде всего это деспотичные родители. Если Виктория стала в некотором роде если не рабыней, то компаньонкой и секретарём своей матери, которая лишила её права на личную жизнь и свободу, то для своего отца он стал безвольной игрушкой или послушной марионеткой. А раз так, то, как говорят французы: «à la guerre comme à la guerre» (на войне как на войне).
Всё! Чёртовы воспоминания к чёртовой матери! Николай вскочил на подножку вагона и быстро вошёл в его нутро. Паровоз зашипел, выбросил клубы пара, поезд дернулся и стал медленно набирать ход. Станция Дно оставалась в прошлом. Надолго ли?
[1] В этом варианте истории станция Дно была построена и введена в эксплуатацию в 1887-м году, на десять лет раньше, чем в РИ.
Глава пятая. Какой афронт!
Глава пятая
Какой афронт!
Москва
11 мая 1889 года
Когда право превращается в бесправие, сопротивление становится долгом.
(Иоганн Вольфганг фон Гете)
В. кн. Николай Михайлович
Императорский поезд прибыл в Москву. Паровоз, окутанный клубами пара, медленно и как-то торжественно втягивал вагоны повышенного комфорта на станцию, оцепленную жандармами и войсками. На перроне уже выстроилась встречающая делегация во главе генерал-губернатора, князя Владимира Андреевича Долгорукова. Князю было семьдесят восемь лет, но при этом он оставался на посту, будучи любим московскими обывателями, да и градоначальником он был неплохим. Во всяком случае, менять его пока что никто не собирался. В последние годы он стал по-старчески эмоционален, плаксив, вот и сейчас он бросился к Николаю, вышедшему из вагона в сопровождении адъютанта и охраны, отдал честь:
— Ваше императорское величество! Москва приветствует государя. — браво отрапортовал и тут же залился слезами. — Какое горе! Смерть Михаила Николаевича — страшная трагедия для всего Отечества!
«Мне еще не хватало расплакавшегося старикана успокаивать» — подумал про себя Николаша, решивший, что всё-таки погубернаторствовал Долгорукий, и хватит. Думаю, есть кого на это хлебное место пристроить. Николай оглядел почетный караул конногвардейцев: их первый эшелон прибыл заранее, а вслед за императорским поездом шел еще один, в котором была большая часть полка. Конечно, можно было бы обойтись небольшой охраной, но ему было как-то со своими верными сослуживцами спокойнее.
(Московский губернатор собственной персоной)
После прохода перед строем конногвардейцев Николай подошёл к встречающей делегации. И её состав ему не понравился. Не было никого ни от Сената, ни от Государственного Совета, ни от кабинета министров, ни от Совета церквей, в смысле Синода, а черт их разберет с этими переименованиями. Может быть, имело смысл дождаться высадки всего конногвардейского полка и уже в сопровождении преданных ему частей идти в Кремль? Николай прекрасно осознавал, что он слегка трусоват, слишком мягок, чтобы войти в Кремль силой, нужно было тащить в столицу всю гвардию, но и Санкт-Петербург надо было как-то удерживать. И за эту неделю никаких телеграмм от правительствующих органов. Ни от кого! Это было очень неприятное молчание. Но и начинать захват власти неприкрытым вооруженным путем Николай не хотел. Поэтому и события в Санкт-Петербурге постарался представить, как законное подавление мятежа гвардейцев.
Он вообще хотел справиться с этим грязным делом как-то тихо-мирно. Он даже на план свержения отца не был согласен. Считал, что заставит подписать его отречение от престола и на этом всё закончится. Но тут вмешался Блок, сука, полковник, разрядил в батюшку револьвер. Решил избавить меня от необходимости изъясняться. Впрочем, на роль сакральной жертвы он подошел более чем. Хорошо, что Черевин быстро сориентировался и пристрелил Блока, как собаку. Вот его тушку и выставили как убийцу государя. Что было почти правдой. Отца спас хитрый жилет из металлических пластин с подкладкой и шелком, хотя ребра были и переломаны. Более всего вреда причинило неудачное падение, государь ударился головой об угол стола. Это могло бы стать причиной смерти, но только не от его руки. Николай испугался. Он видел возбуждённую толпу у дворца, он боялся, за свою жизнь, в первую очередь. Страх смерти его преследовал еще с того самого покушения, когда террористы стреляли в него и отца там же, у Новомихайловского дворца, этот страх до сих пор был жив в его сердце. Ну не моё это править, не моё! И если бы не прекрасная английская принцесса, внучка Виктории, чёрт их всех подери! У него даже была программа действий: короноваться, жениться, а потом передать власть кому-то из братьев. Но потом эта программа подверглась коррекции.