И почему от ее голоса у Энн замерло сердце? Подхватив малышку, спустилась вниз.
Лаэре была не одна. Рядом стоял ее муж. Он был человеком. Следопытом. Люди в деревне звали его Манул, по названию дикого лесного кота. Его настоящего имени не помнил уже никто, наверно даже он сам, а Лаэре называла его эльфийским именем, Митаэн, которого люди не знали.
Лаэре посмотрела на нее пристально. Во взгляде была и тревога, и боль, и неизбежность.
— Случилась беда. Твоего мужа больше нет с нами, — сказала она тихо, без лишних причитаний, так, как это принято у эльфов, — Нам очень жаль. Она скорбно опустила голову.
Энн перестала дышать и словно землю вырвали из-под ног. Видела, как эльфийка открывая рот, что-то говорит ей, но понять ничего не могла, не слышала. Все поплыло и закружилось перед глазами. Энн почувствовала, что ее подхватывают, не дают упасть, прислоняют к дереву.
Митаэн молча отстегнул фляжку от пояса и влил ей что-то в рот. Она не сопротивлялась. По горлу потекло жгучее, наполнив желудок огнем, дыхание перехватило, но в голове напротив - прояснилось. Согнувшись пополам, девушка закашлялась и разрыдалась. Лаэре заботливо подхватила маленький сверток из ее ослабших рук, и не мешала какое-то время, просто стояла рядом.
— Что с ним? Где он!? — слёзы душили, спазмом сводили горло.
— Мы не знаем, кто это сделал, — отрывисто произнесла эльфийка, — Шли, чтобы поздравить тебя. Увидели его. Митаэн сейчас принесет.
Энн тихонько осела на холодную землю, не в силах стоять. Все рухнуло. Мечты, надежды, ожидания. Все, о чем они с Нэльтарином разговаривали долгими счастливыми ночами, планировали, кропотливо создавая свой и только свой мирок. Еще вчера у нее было всё. И вот она осталась одна. С малышкой на руках, которую не принимают ни родственники, ни общество. Зачем ей это все? Почему? За что?
Видимо, последние слова она произнесла вслух.
— Жизнь часто посылает нам испытания, — тихо произнесла Лаэре, — Но, как бы тяжело не было, надо бороться до последнего вздоха. Больше мне нечем тебя утешить, девушка. Поверь, мне так же тяжело, как и тебе. Многим людям не понять, но эльф всегда остро чувствует потерю соплеменника. Одно должно тебя утешить — он теперь в лучшем мире.
Лаэре обняла Энн.
Но, Энн не хотелось — ни бороться, ни утешаться, ей хотелось снова почувствовать себя любимой, защищенной, не одинокой. Она положила голову на плечо эльфийки и снова тихонько заплакала.
Вернулся Митаэн. Следопыт положил тело мужа перед Энн.
Одежда его была грязной, на лице и руках множество ссадин и кровоподтеков. Было видно, что дрался он отчаянно. Предательская, чудовищная рана чернела на спине, а на шее синел след от веревки.
Энн кинулась к нему на грудь. Всхлипывая, гладила его лицо, руки, волосы, пыталась приподнять за одежду.
Лаэре не выдержала, и поняв, что и сама не далека от слез, отошла с малышкой в сторону.
— Он умер как воин, — Митаэн по-своему пытался успокоить безутешную Энн.
— Кто, кто это сделал?! Кому мы мешали?
Лаэре и Митаэн переглянулись, у них на сей счет были подозрения. Следопыт многих знал в деревне и догадывался, кто мог такое совершить. Но это подождет.
Хоронили, как и полагается эльфам — в огне. Никого, кроме Энн с дочкой, Митаэна с Лаэре и ведуна не было. Костер сложили на берегу реки.
Энн вынула из теплых одеял ручонку дочери и приложила к руке Нэльтарина, чтобы дочь и отец могли попрощаться друг с другом. Девочка не спала, была тихой, даже серьезной и казалось, все понимала. Но когда огонь взметнулся над берегом, жалобно расплакалась.
***
Самой Кейт казалось, что она действительно все это помнит. Или, может, ее богатое воображение да рассказы матери сделали свое дело. Впрочем, мать не очень любила ей об этом рассказывать. В основном тогда, когда сильно напивалась.
***
Когда прах Нэльтарина был собран и захоронен, эльф-ведун отправился к себе. А Лаэре со следопытом вернулись к жилищу Энн. Они предлагали помощь, звали пожить у них. Места всем хватит. Но девушка отказалась. Она уже приняла решение, как тогда ей самой казалось — самое правильное.
Энн была благодарна этим двоим, казалось бы, чужим для нее людям, вернее…, ведь Лаэре была эльфийкой. Да какая в принципе разница, когда в горе не один, пережить боль немножечко легче.