Все молча стояли позади. Лишь слышны были тихие вздохи, да шум ветра в ветвях дерева. Еще чуть-чуть и последняя ниточка, связывающая Лотиэль с этим миром, окончательно порвется.
— Это я виноват, — тихо сказал он, — Простите меня.
Тут же почувствовал, как сильная мужская рука участливо сжала плечо. Словно уверяя, что не он является причиной ее гибели.
Он держал ее на коленях. Медленно, задумчиво поглаживая гладкие бока сосуда, и все никак не решаясь поставить на дно.
Смотрел на тяжелые облака, на свинцовую воду в ручье, на притихшие перед бурей деревья. Казалось, все утонуло в сером безмолвии. Совсем как тогда - на реке, когда Лотиэль спросила его о смерти. Мэйтори казалось, что теперь весь мир будет для него таким, серым и безжизненным.
Оглянулся. Позади, уже никого не было. Родственники милосердно позволили ему в последний раз побыть с ней наедине.
Смотрел на надвигающийся сплошной стеной из-за леса дождь. Прилетевший порыв ветра взметнул волосы, дохнул сыростью и холодом. Мэйтори закрыл глаза и подставил лицо под первые, тяжелые капли дождя. На разгоряченной после огня коже они казались ледяными.
Небо напополам, беззвучно, разорвала красноватая молния, но грома пока не было, словно он затерялся среди вихрящихся куч облаков. Дождь торопливо забарабанил по листьям. Сначала они сдерживали натиск влаги с неба, но вскоре по волосам уже катились проворные ручейки, затекая за шиворот, и рубашка быстро промокла, противно прилипнув к телу. Еще раз сверкнуло, и в небесах тут же откликнулось громом, — долгим, раскатистым, тяжелым. Дождь пошел в два раза сильнее, поднялся сильный, порывистый ветер. Он гнул деревья, ломал ветки и обрывал листья.
Но это было немного в стороне. Казалось, что непогода обошла их дерево, показав всю мощь природы совсем рядом, за лесом. Там, где уже не было видно второго столба дыма.
Буря налетела и прошла, оставив после себя тяжелые тучи, и мелкий промозглый дождь.
Долго сидел он так. Вспоминая и грустно улыбаясь воспоминаниям. Невидимое за темными тучами солнце стало садиться за горизонт, окрашивая их в бурый, с карминовыми прожилками цвет.
Мэйтори опустил сосуд на дно уже оплывшей от дождя ямки с налетевшими туда опавшими листьями. Молочно-белый, словно излучающий слабый свет, он, казалось, совсем не к месту, смотрелся внутри чёрного углубления.
Аккуратно засыпав тяжелую землю, заботливо уложил зеленый дёрн сверху. Спустившись к ручью, мутному и разбухшему после дождя, набрал белых округлых камешков, и обложил ими, образовавшийся холмик вокруг
Он вымок до нитки и продрог до костей, но уходить мучительно не хотелось. Постояв, еще некоторое время рядом, все же медленно побрел домой.
Вот и все.
Отойдя немного, Мэйтори не выдержал и обернулся. Дерево, не измененное до конца, казалось теперь заброшенным, одиноким, словно осиротевшим. И лишь небольшой холмик неподалеку напоминал о присутствии Лотиэль в этом мире. Эльф стоял под дождем и пытался запомнить каждый листик на дереве, всякую мелочь, унося в памяти как можно больше.
Тогда он и подумать не мог, что это только начало.
--------------------------
Лёэлья* [крестная]
Мифология Дэи.
Изначально были и тьма, и свет, ибо нет одного без другого. Все пульсировало и менялось, рассыпаясь искрами и собираясь вместе, было и одновременно не было, и назвать это можно было только лишь Великим Ничто.
А потом в этом Ничто возникла точка Истока, искра, в которой сконцентрировалось энергии двух полюсов — энергии Созидания и Разрушения, связанные воедино нитями жизни и магии, став единым целым.
Из этой искры появился Дух, вобравший в себя всю мудрость бытия — настоящее, будущее и прошлое.
И это был его первый вдох.
И начал Дух мыслить, и каждая его мысль была материальна, проявляя огненной кистью в Великом Ничто бесчисленные миры. Там были планеты, и галактики, и солнца. И было их множество. Великое Ничто заполнилось, и он познал своё «Я».