Выбрать главу

Не прошло и нескольких минут, как, позабыв о горячей ванне и кофе со сливками, я уже гнал машину, по дороге беспрестанно набирая Пашку и слыша в ответ неизменное: «Абонент недоступен, перезвоните позже». Слушал и не верил своим ушам. Наконец позвонил в лабораторию, мне ответил тихий Катин голос:

— Антон, слава Богу. Ты где?

— Лечу к тебе. Ты можешь внятно объяснить, что там у вас стряслось?

— Да тут такое! — запнувшись на последнем слове, проговорила Катя. — Приедешь, сам всё увидишь.

Я вдавил газ в пол. Сердце упало, таким безнадёжным показался мне Катин голос. В душе зародилось предощущение неизбежной катастрофы, отзвуки которой, точно свет от взорвавшейся в глубинах космоса сверхновой, слишком долго доходили до моего сознания.

Я счастливо избежал её в начале девяносто четвертого, когда меня погнали со склада. Неожиданно позвонил Пашка и назначил встречу, а когда я примчался, с важным видом поделился мечтой. К тому времени он успел сколотить небольшой капитал в валюте. Какое-то мошенничество, сколько его знаю, друг только этим и промышлял. Теперь собирался отмыть деньги, но чтобы открыть бизнес, он до зарезу нуждался во мне. Ведь у меня имелась доставшаяся по наследству бабушкина однушка, продав её «понаехавшим» из хлебной Тюмени нефтяникам, я выручил сумму, достаточную для стартового капитала рекламного агентства. Мы с Пашкой на правах партнёров начали своё дело. Развернулись на удивление быстро: контора превратилась в солидную фирму. Пашка отстроился, дважды женился и расходился, затем перестал связывать себя брачными узами, приговаривая, что хорошеньких девушек в мире много, всем паспорта не проштемпелюешь.

Я вроде бы стал преуспевающим бизнесменом, вот только засевшая в мозгах бредовая идея не оставляла ни на миг, тем более, что я начал догадываться в чём была ошибка первых опытов. Деньги в то время текли на счета рекой, а с выборов конца девяносто пятого и лета девяносто шестого мы поимели просто без меры. Я посоветовался с Пашкой и открыл под эгидой нашего рекламного холдинга маленькую биохимическую лабораторию.

— Ты не думай, — усмехнулся партнёр, подписывая документы, — благотворительностью я не занимаюсь, а делаю долгосрочные вложения. Ведь если ты прав, мы сможем нехило заработать.

Перед кризисом мы перебрались в центр, сняли сперва полдома, а затем и всё здание на Покровском бульваре. Из моего окна, сквозь завесу листьев старых лип, виднелось здание театра, делившего помещение с руководством футбольного клуба «Спартак». По улице ездил трамвай. И поначалу было непривычно слушать его перезвон, будто я вернулся в чужое детство — мама рассказывала, как жила в Тёплом переулке, где в те годы тоже ходил трамвай, так же звеня и громыхая на стыках.

Подъехав к облицованному розовым мрамором зданию, я запарковался. Охрана, обычно курившая на улице, отсутствовала. На крыльце, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, стояла только Катя. Не дождавшись, пока я выйду из машины, девушка рванулась к «Мерседесу». Повисла на руке и тут же отстранилась, словно бы причинила этим боль и мне, и себе. Сконфуженно побледнела, потом спохватилась, открыла дверь и повела по коридорам осиротевшей фирмы. Здесь всё переменилось: кипы разбросанных по полу бумаг, пустые бутыли, опечатанные двери с белыми наклейками, в некоторых местах даже несколькими. Но более всего покоробило даже не это, а непривычная тишина. Которую нарушало лишь шарканье моих шагов и нервный сбивающийся перестук каблучков Кати.

Внезапно за одной из опечатанных дверей послышался шорох, я вздрогнул всем телом. Нет, показалось, это проехал грузовик за окном.

Катя тоже это услышала, или, почувствовав моё состояние, дёрнулась одновременно со мной, потеряв равновесие, вцепилась в руку. Некоторое время мы стояли, переводя дыхание, не смея поднять друг на друга глаза.

Мой кабинет оказался открытым, латунная табличка «РУКОВОДИТЕЛЬ ЛАБОРАТОРИИ ГИБЕРНАЦИИ МЕЗЕНЦЕВ А.И.» потемнела, будто со дня моего отбытия здесь прошли годы и годы. Я нервно обошёл кабинет: шкафы раскрыты, папки лежат на полу, стол завален распечатками, на которые кто-то поставил початую бутылку минералки. Я неуютно устроился в собственном кресле, Катя села напротив и начала рассказывать:

— Павел Владимирович исчез, на счетах фирмы пять рублей семнадцать копеек на развод. Счастье, что лаборатория зарегистрирована на тебя, иначе и нас опечатали бы ещё до твоего приезда. Зарплату за месяц никто не получил. Ребята думали, ты тоже сбежал, и потому на работу, кроме меня, уже неделю никто не приходит. Через пять дней кончится договор с «Мосэнерго», нам отключат электричество. И всё, исследованиям конец. Всему конец! — глядя в мои отсутствующие глаза, излагала она много раз передуманные умозаключения. — Десять лет коту под хвост. Что делать будем?