Улыбаться, впрочем, не хочется. Радоваться нечему. Поэтому слово «рад» берем в кавычки.
И тут она вскидывает глаза. На мгновение. Большие, голубые глаза. А в них пожар! Эмоции. Явно не любовь, но много страсти и… делаю ставку на ненависть. Необузданную, ярую. Еще вижу интеллект. Непокорность.
Девка глазами не стрельнула, а подожгла. Меня. Махом.
Следом поспешно взяла себя в руки, взглянула на носки своих туфель и снова на меня.
В этот самый момент она мне понравилась. Пустой человек так смотреть не может. Девица явно не дура. В ответ я улыбаюсь. Видимо, выходит не очень, потому что на лице Анжелики отражается ужас. Девушка вспыхивает красным так неожиданно и показательно, что мне едва удается подавить смешок.
Анжелика Гловач быстро опускает глаза.
А когда вновь смотрит, пожар в них уже потух. Я вижу лишь голубизну ясного южного неба. Спокойствие, абсолютное смирение и покорность судьбе.
Делаю ставку, что ни фига он, пожар, не потух. Она его спрятала. Я продолжаю улыбаться и, судя по ответным быстрым взглядам, пугаю девицу до смерти. Ее открытые плечи идут розовыми пятнами, так сильно девочка волнуется.
— Я тоже рада знакомству, — лепечет она, принимая букет из моих рук. И голос у нее тоже славный, но это я еще по телефону оценил. — Чудесные розы, спасибо большое, Владимир, — трогательно улыбается. Одними губами. Такими нежными, соблазнительными, как она сама вся.
Внезапно мне хочется, чтобы окружающие исчезли, оставив нас с моей будущей женой наедине. Гловачи всегда меня раздражали, сейчас — особенно.
Я подхожу ближе, чем следовало бы, оттесняя тестя, склоняюсь и целую невесту в щеку. Губами не касаюсь, только дыханием. Ее кожа приятно пахнет свежестью и едва уловимыми духами. Прежде мне незнакомыми. Но я их запомню. Густые русые волосы скрывают ушную раковину Анж, но даже если у девицы последняя степень лопоухости — на данном этапе мне уже глубоко всё равно.
По плану я должен сделать предложение в конце ужина. Но она так мило пугается… Едва склоняюсь на ней, она замирает и дыхание задерживает. И я решаю задать настроение вечеру. В конце концов, чей это праздник? Явно не стоящей передо мной зашуганной девственницы.
— Анжелика, вживую ты еще прекраснее, чем на фотографии, — обвожу глазами присутствующих. Женщины улыбаются, словно похвалили результат их работы. — Ты выйдешь за меня замуж?
Мы смотрим друг другу в глаза. Не знаю, как ее воспитывают. Но огонь она научилась скрывать хорошо. Анж мягко послушно улыбается:
— Конечно. С удовольствием, Владимир.
Я подношу ее руку к лицу и целую тыльную сторону ладони. Стреляю глазами на нее, потом на ее отца и улыбаюсь шире. Гловач ловит мой взгляд, и его лицо сереет.
О, да, твоя дочка мне пришлась по вкусу. Я бы ее поимел прямо сейчас в соседней комнате. Оказывается, у такой мрази, как ты, весьма соблазнительное потомство. Кто бы мог подумать? Видишь, у меня терпение летит ко всем чертям. Но так уж и быть, немного подожду.
Гловач быстро отворачивается и начинает что-то говорить. Громко поздравлять нас. Потом спешит к дверям встречать прибывших гостей. Я мимоходом отмечаю, что руки он мне не подал.
Розовое платье Анжелики выглядит бледно на фоне ее пылающих щек. Она таращится на меня во все глаза. Пытается забрать свою руку, но я не позволяю. Наоборот, сжимаю между своими ладонями. Грея. Она холодна как лед.
Разглядываю девушку, больше не пытаясь скрывать интерес. Ну что ж, милая, сама расскажешь, что с тобой не так? Или поиграем в угадайку? Впрочем, с тобой я поиграю.
Глава 9
Лика
— Какие у тебя планы на завтра? — спрашивает Владимир без всяких там лишних предисловий. — На обед тебя пригласить хочу.
Причем тон у него такой, будто обед — это я.
— Примерка платья. Пробный макияж. Маникюр. Утверждение меню, — начинаю перечислять.
— График битком, понял. В понедельник?
— Наверное, мама уже что-то придумала. Надо узнать у нее, — пожимаю плечами и бросаю взгляд на маму. Она стоит в коридоре и что-то объясняет официанту.
— Освободи для меня понедельник, — просит-утверждает Владимир. Наша регистрация назначена на среду, но кажется, этот мужчина не готов ждать и трех дней.
— Я попытаюсь.
Мы ужинаем уже сорок минут. Всё это время Дымарский с меня глаз не сводит.
Приятного мне, блин, аппетита.
Я поначалу обрадовалась, что мы сидим не рядом, а это значит, что он, наконец, выпустит мою руку, которую собственнически сжимал в своей огромной горячей ладони, пока мы здоровались с гостями и принимали поздравления. Но оказалось, ликовала я преждевременно. Теперь, когда мы сидим напротив друг друга, ему намного удобнее пожирать меня глазами. Обгладывать косточки.