Глава 7
Наши дни.
Оля
– Ты здесь надолго? – обращаюсь к Машке, пристегивая ремень в ее машине.
Это красный “бмв” в полной комплектации. За рулем чего-то попроще ее представить сложно.
Запах ее духов вводит меня в беззаботный транс.
– Откуда машина? – улыбаюсь я.
– Взяла напрокат, – отмахивается, устраиваясь за рулем. – Такая кутерьма, не пешком же ходить. Приехала обновить документы по гражданству, недели на две. Но столько волокиты, ты не представляешь, – взмахивает она рукой, на которой красуется огромный бриллиант.
– Я отлично представляю, – заверяю ее. – Я ведь здесь живу.
Я вбиваю свой домашний адрес в навигатор телефона и креплю его на панели, нажав “поехали”.
– Господи, да проезжай ты уже, – закатывает она глаза, глядя в боковое зеркало. – Я была уверена, что вы давно отсюда уехали, – сдает назад, выезжая с парковки. – Знаешь, что? Я тебя сегодня не отпущу, – осеняет ее. – Такая встреча! Пусть Чернышов подвинется!
Ее слепая уверенность в том, что мы все еще вместе, портит мои нервы. Эта дебильная убежденность преследовала меня повсюду на протяжении последних трех лет. От общих друзей, близких и дальних родственников, соседей и просто знакомых. Удивление, сожаление, а потом любопытство.
Всегда любопытство и желание заглянуть «в трусы» нашему браку.
Я не обсуждала это ни с кем и никогда. Долгое время у меня был только один советчик в любых вопросах. Один авторитет, чье мнение я ставила во главе угла. Убивать эту привычку было сложнее других. Я как инвалид, у которого выбили из руки костыль. Домашний цветок, который держали под стеклянным колпаком. Но ведь такой я и была. Домашней девочкой, которую сдали с рук отца на руки мужа. Все тяготы жизни тащат его плечи… а мои… мои для того, чтобы он мог ни на что при этом не отвлекаться.
Раз уж сегодня такой необычный день, решаю послать все к черту и объявляю:
– Мы в разводе.
– Что?! – слышу шокированный вопрос. – Ты шутишь?!
Пфф…
– Не-а, – откинув солнцезащитный козырек, провожу по губам пальцем и распределяю по ним малиновый бальзам.
Машка ведет машину молча пару минут, потом выдает:
– Мой мир не будет прежним.
Мой тоже, но это проходит.
– Перестань, – смеюсь, глядя на украшенную неоновой подсветкой городскую телебашню.
– Нет, ну правда! – восклицает она. – Вы же были, как половинки. Он так на тебя смотрел… и ты на него. Мне кто-то присылал ваши свадебные фотки. Я жила с надеждой, что любовь существует. Настоящая. А не вот эта вся херня. Херни у меня, как грязи, а любовь где-то ходит, бродит… хоть Париж, хоть Лондон. Оль… как же так?
Искренняя печаль в ее голосе вызывает желание пожалеть не себя, а ее. Это веселит.
– Любовь проходит, – говорю ей. – Но она существует.
В моем случае первое утверждение абсолютное, полное вранье, именно это мешает на каждом шагу. И бесит не меньше.
– И давно?..
– Три года, – пожимаю плечом.
Маша смотрит на дорогу, кусая пухлые губы.
– И… где он сейчас? – спрашивает осторожно.
– Вон там, – киваю на огромный билборд, который украшает проносящуюся мимо обочину дороги.
– Твою мать! – восклицает Маша, чуть сбавляя скорость и вытягивая шею. – Мэр?! Хотя… чему я удивляюсь… это же Чернышов…
Бросив быстрый взгляд на огромный баннер, задеваю глазами очень удачную фотографию, с которой на меня смотрят знакомые голубые глаза.
– У тебя мужик есть? – спрашивает она.
– Есть, – говорю весело. – Нужно как раз батарейки поменять, а то пашет без выходных.
Машка начинает гоготать, я тоже улыбаюсь.
До меня с опозданием доходит, что я могла бы похвастаться не вибратором, а Камилем, но он просто выскочил из головы.
– Хватит обо мне, – объявляю. – Расскажи о себе.
– Три мужа, и с каждого хоть какой-то шерсти клок, – фыркает она. – Европейские мужики – это отдельная песня, это на две бутылки вина история, не меньше. Значит, так – едем кутить! – приходит она к очередному заключению. – В клуб!
– В какой клуб, – смеюсь я. – Песком трясти?
– Сейчас у племянника спрошу, где тут могут оторваться две незамужние девушки.
Несмотря на всю нелепость, эта идея не вызывает у меня отторжения.
Она вызывает желание натворить какого-нибудь дерьма.
В конце концов, это Машкина историческая обязанность – втягивать меня в разного рода истории, например, в поездку на дачу какого-то парня, с которой мы удирали ночью в непроглядной темнотище.
Кажется, за десять лет ничего не изменилось!