У нее действительно была точка. Он понятия не имел, сколько времени нужно для поиска себя в новой жизни. Кроме того, не похоже на то, что она была нечестна в своих чувствах с самого начала. Джексон знал, что это будет проблемой с того момента, как Эйми убежала от него в баре Джи.
— Все нормально. Я понял. И это не похоже на то, что ты делала какой-то секрет из того, что чувствуешь по поводу того, что я являюсь твоей парой.
— Я не хочу пару. — Тем не менее Эйми прижалась к груди Джексона.
— Так ты мне и сказала. Но я не собираюсь бросать попытки образумить тебя.
— В самом деле? Ты думаешь, что сможешь изменить мое мнение?
— Может быть. Хотелось бы подумать, что я довольно хорош в этом. Если ты узнаешь меня…
— Сегодня ты был на свидании. Не слишком хорошее начало, чтобы заставить меня передумать.
— Видела нас вместе, не так ли?
Она ахнула.
— Вот почему ты привел ее в стаю? Чтобы я достаточно ревновала, чтобы спать с тобой?
Это зашло достаточно далеко. Она была симпатичной, когда сильно злилась, но Джексон не хотел, чтобы кто-то думал, что он использовал одну женщину, чтобы заставить другую ревновать. Он не был мудаком.
— Нет. Я привел ее в стаю, потому что она моя семья. Я хотел, чтобы она встретила мою новую семью.
— Что? Она твоя семья? — Эйми отстранилась от него, но прикрывала тело простыней. — О Боже мой. Вы женаты?
Ему пришлось сражаться с гневом, чтобы не причинить ей боль. Думала ли она, что он будет с ней в постели, если у него была жена дома? Или разбираться с ней в баре перед своей супругой? Его желудок сжался, и кислота сожгла горло при этой мысли.
— Эрика — моя сестра. Она в отпуске. — Боль сделала его голос сиплым.
— Ради бога! Если ты собирался соврать мог бы, по крайней мере, придумать историю получше. — Девушка бросила на него дерзкий взгляд. — Я почувствовала ее. Она человек.
— Да. — Джексон глубоко вздохнул и заставил себя расслабиться. Она ничего не знала о нем, и он не мог винить никого, кроме самого себя. Он был так занят, пытаясь добиться ее расположения, что ничего не рассказал о своей жизни. Если Эйми считала его худшим, это потому, что он позволил ей сделать собственные выводы о своей жизни. — Помнишь, когда я сказал тебе, что у меня нет стаи?
Она выглядела неловко, но, по крайней мере не вскочила с кровати.
— Да.
Словно лейкопластырь с раны. Срывай! Он позволил себе глубоко вздохнуть, прежде чем сказал:
— Мои родители умерли, когда я был ребенком.
— Мне очень жаль. — Она положила ладонь ему на ногу, и все его самообладание потребовалось, чтобы не поцеловать ее снова. Но ему надо, чтобы выслушать его рассказ.
— Они умерли давным-давно. Но для меня это не стало проще. Их спаривание не было санкционировано ни одним из их Альф. Их выгнали из их стай.
— Я знаю кое-что о политике стаи. — Ее выражение смягчилось.
— И, будучи продуктом несанкционированного спаривания, меня не приветствовали.
— Это ужасно. — Ее пальцы ласкали его щеку в знак поддержки.
Однако Джексон не мог остановить свое тело от реакции на нее. Его член мгновенно стал пульсировать, несмотря на желание игнорировать ощущение. Она хотела показать ему сострадание. Последнее, чего он хотел, это пытаться использовать эмоции для чего-то более глубокого.
— Жизнь для них не была плохой. Родители стали близкими друзьями с человеческой парой. Так близки, что поделились с ними своей тайной. Когда они узнали, что ждут меня, попросили людей быть моими крестными родителями.
— Итак, когда они умерли, ты был воспитан людьми.
— Меня усыновили. А потом через пару лет у них родился свой ребенок и у меня появилась младшая сестра.
Эйми секунду смотрела на него, пытаясь примирить историю с человеком, лежащим рядом с ней. Он выглядел таким большим и сильным. Представление его как молодого, потерянного волка в мире людей было слишком чуждо.
— Что ты сделал, когда изменился?
— Когда началось половое созревание, они забрали меня из государственной школы и отвезли на ранчо в прерии, где я жил в течение нескольких лет. Должен сказать, что контроль над изменениями был намного легче, чем нам эмоциями и поступками, которые приходят с волком. — Он засмеялся. — Моя бедная мама, могла с легкостью разбить лагерь в офисе директора, когда они вернули меня в государственную школу. Ее вызывали в школу, по крайней мере, три раза в неделю.
Эйми улыбнулась, представляя это. Она не могла себе представить, как трудно людям воспитывать волка.
— Твоя мама, должно быть, потрясающая женщина.