– Мне не следовало брать ее с собой, – сухо сказала она. – Я думала, что мне придется иметь дело только с этим негодяем, но за две недели после отъезда Бет он заразил и других женщин своим безумием.
– Кое-что из того, что он заставлял их делать с людьми, которых они заманивали в дом по его приказу... Она покачала головой, вспоминая, как читала их мысли, когда входила в дом, который был очаровательным и удобным, когда она видела его в последний раз, но теперь превратился в забрызганный кровью кошмар, усеянный трупами, некоторые из которых были разорваны на куски. Она сжала губы. – Их нельзя было спасти.
– Они напали в ту же минуту, как мы вошли, чего я не ожидала. Я вспоминала женщин такими, какими они были, но они уже не были ими. Он приказал атаковать, и они набросились на нас, как на чужаков, которые значат для них меньше, чем грязь под ногами. Бет и я были в меньшинстве. Мы были в невыгодном положении, потому что не были сумасшедшими и относились к этим женщинам, как к семье… раньше, – поправила она себя со вздохом, а затем призналась: – Я думаю, что Бет и я обе умерли бы в тот день, если бы не прибыли стражи совета, чтобы спасти нашу шкуру.
– Совет следил за ними? – спросил Харпер.
– Да, к счастью, – ответила она. – Но им и нужно было следить. Не было абсолютно никакой осторожности. Многие мужчины, женщины и даже дети из этого района исчезли. Несколько пропавших были замечены, входящими в доме вслед за женщинами. И запах, идущий изнутри, был довольно отвратительным. С таким же успехом они могли написать на входной двери: «Посмотрите сюда».
Она покачала головой. – Когда мы подъехали, силовики, по-видимому, вооружались в экипажах через улицу и, как потом выразился Скотти, «ввалились, словно на чай».
– Скотти? – спросил он, наливая им еще вина.
– Он был главным исполнителем рейда. Теперь он возглавляет всех силовиков в Великобритании, – объяснила она и усмехнулась. – В ту ночь он был очень зол на нас.
Склонив голову набок, она изобразила очень плохой шотландский акцент, ужасно искажая его своим смехом. – Вы должны были послать сообщение в совет, чтобы справиться с этим, а не танцевать там, как парочка идиоток. Ну, че, убили бы вас, глупые ослицы… вы глупые бошки ... И если бы нас не было здесь, чтобы вытащить вас из огня…
Харпер усмехнулся вместе с ней, а затем, склонив голову набок, спросил: – Скотти и другие охотники спасли тебя, поэтому ты сама стала охотницей?
– Возможно, отчасти. Они были довольно впечатляющими. Но я думаю, мы в основном объединились, чтобы убедиться, что то, что случилось с девочками, не случится ни с кем другим.
– Мы? – спросил он, и его глаза расширились. – Бет?
Дрина кивнула. – Она мой партнер. Мы совместно тренировались, закончили обучение и до сих пор работаем вместе.
– В Англии?
– Нет. Никто из нас больше не хотел там находиться. Для Бет Англия была плохим воспоминанием. Что касается меня, то весь этот инцидент потряс меня. Я всегда считала себя бессмертной, и хотя мы так себя называем, на самом деле это не так. Но в ту ночь, в том доме меня впервые заставили посмотреть правде в глаза. Когда ворвались силовики, женщины пригвоздили нас с Бет к земле, а Джимми собирался отрубить нам головы, – она сглотнула и объяснила: – Я не знала, что делать, встретившись лицом к лицу со смертью, когда Скотти набросился на Джимми. Это сбило его с ног, и он только наполовину скальпировал меня, но этого было достаточно. В ту ночь я перестала называть себя бессмертной. Мы – вампиры.
Он не стал спорить, просто снова сжал ее руку, и Дрина продолжила: – Это был первый раз из всех моих приключений, когда я действительно боялась за свою жизнь. И это произвело странный эффект. Мне вдруг захотелось снова увидеть свою семью, жить рядом и проводить время с ними. Но я не хотела оставлять Бет одну. Она была маленькой вампиршей и нуждалась в обучении, а у нее никого не было.
Дрина пожала плечами. – Мы остались посмотреть, как горит дом после того, как охотники закончили внутри, затем отправились прямо в доки, и я заказала нам обоим билет на корабль домой в Испанию. Мы разговаривали по дороге, и еще больше во время посещения моей семьи, и она решила работать вместе со мной. Мы примкнули к испанской ветви бродячих охотников, как только она привыкла быть бессмертной. Мы объединились, вместе тренировались, и, как я уже сказала, после тренировок нас поставили в пару, и мы до сих пор партнеры.
– Она нечто большее, – тихо сказал Харпер.
Дрина кивнула. – Мой брат принял ее в нашу семью. Она как сестра и носит теперь имя Арженис.
– Сестра или приемная дочь? – серьезно спросил Харпер, и Дрина улыбнулся.
– И то, и другое, – призналась она со смешком. – Только не говори ей этого, а то она взбеситься.
Харпер усмехнулся, а Дрина, улыбнувшись, отодвинула свой бокал и произнесла: – Твой выход. Я знаю, что когда-то ты был поваром и владеешь фирмой по производству замороженных продуктов, но что еще ты сделал?
Харпер поморщился. – Поверь мне, моя жизнь не была такой захватывающей, как твоя. Это наскучило бы тебе до слез.
– Сомневаюсь. И моя жизнь не была такой уж захватывающей. Это просто звучит так в моем пересказе.
Харпер недоверчиво фыркнул и вопросительно огляделся, когда появился официант. Мужчина мягко улыбнулся, положил на стол небольшую кожаную папку и быстро удалился. Харпер взглянув на папку, открыл ее, чтобы посмотреть счет, затем огляделся, и его глаза расширились.
– Что? – спросила Дрина и тоже огляделась. Они были единственными посетителями, оставшимися в ресторане. Остальные столы были пусты и убраны, и рабочие тихо ставили стулья вверх ногами на столы, чтобы можно было пропылесосить пол.
– По-моему, мы их задерживаем, – сказал Харпер, вытаскивая бумажник.
– Похоже на то, – пробормотала она, взглянув на часы. – Во сколько они закрываются?
– Полчаса назад, если верить официанту, – сухо ответил Харпер, кладя кредитную карточку в папку и закрывая ее.
– О, боже, – пробормотала Дрина, отыскав мужчину и виновато улыбнувшись ему. – Он очень расстроен?
– Удивительно, но нет. Но я все равно оставлю ему большие чаевые. Официант забрал папку. Харпер вытащил телефон и тихо заговорил с водителем. Когда он повесил трубку, вернулся официант с квитанциями на подпись.
Официант, может быть, и не расстроился из-за того, что они задержались так поздно, но, очевидно, он все еще хотел домой, подумала она с удивлением, когда Харпер быстро заполнил сумму чаевых и расписался внизу. Не то чтобы она винила его, но...
Когда они вышли из ресторана, на них налетел порыв холодного ветра, и Дрина закуталась в длинное и теплое пальто, радуясь, что купила его сегодня, а не одела то легкое, в котором прилетела в Канаду.
– Машина скоро подъедет, но, может быть, нам лучше держаться поближе к зданию, – сказал Харпер, подталкивая ее к стене рядом с дверью.
– Снег идет, – пробормотала Дрина, хмуро глядя на кружащиеся вокруг хлопья.
– Да, здесь можно укрыться от холода и ветра. Харпер повернулся к ней лицом и шагнул ближе, подставляя свое тело в качестве щита
– Спасибо, – пробормотала Дрина, борясь с желанием наклониться к нему.
– Где твой новый шарф? – нахмурившись, спросил он. – Ты оставила его в ресторане?
– Нет, – сказала она, вынимая руки из карманов, чтобы схватить его за лацканы кожаного пальто и удержать на месте, когда он начал отстраняться, как будто спешил назад в ресторан. – Боюсь, я его забыла взять.
– А также шляпу, и перчатки, – пробормотал он, накрывая ее руки своими.
Дрина криво усмехнулась. – Я не привыкла к ним. В Испании никогда не бывает так холодно.