Стефани фыркнула. – Больше похоже на фантазию. Я имею в виду, это было довольно подробно и грязно.
Встав, она обошла стол и направилась к лестнице. – Я собираюсь причесаться и переодеться, если мы пойдем гулять. У вас есть около десяти минут, чтобы выбросить это из головы. Но никакого давления, – добавила она со смехом, выходя из комнаты и направляясь наверх.
– Мы идем гулять? – пробормотала Дрина, переводя взгляд на Харпера.
– Я подумал, что возьму вас с собой в город пообедать и пройтись по магазинам, – признался Харпер, хватая ее за руку и стаскивая со стула.
– О, – выдохнула она, ковыляя за ним через кухню в кладовую. – Что мы делаем?
Харпер остановился в маленькой кладовке, повернулся, схватил ее за талию и поднял на стойку перед окном, выходящим на задний двор.
– Что?
– Ты слышала ее. У нас есть десять минут, – пробормотал Харпер, хватая ее за подол футболки и задирая ее вверх, чтобы увидеть еще один из ее новых лифчиков, на этот раз бледно-розовый, который выделялся на ее оливковой коже. – Черт, кажется, у меня появился новый фаворит.
– Харпер, – запротестовала Дрина со смехом, хватая его за руки, когда он отодвинул одну чашку, чтобы освободить грудь. – Остановись, мы не можем.
– Десять минут, – напомнил он ей, наклоняясь вперед, чтобы ухватиться за сосок, который только что обнажил.
– Но мы упадем в обморок, и она найдет нас голыми на полу кладовки, – простонала Дрина, отпуская его руки, чтобы схватиться за голову. К несчастью, пока ее разум был в здравом уме, по крайней мере, его крошечная часть – ее тело не думало, и вместо того, чтобы оттолкнуть его голову, она запустила пальцы в его волосы, молчаливо подталкивая его.
– Черт, – выдохнул Харпер, выпуская ее сосок изо рта. Он на мгновение замер, а затем выпрямился и убрал ее грудь обратно в лифчик.
Дрина чуть не застонала вслух, когда он поправил на ней одежду, но она знала, что это к лучшему.
– Мы просто должны справиться с этим в нашей одежде.
Она смущенно моргнула. – Что?
– Мы останемся одетыми, – объявил Харпер, а затем шагнул между ее раздвинутыми, обтянутыми джинсами бедрами и поцеловал ее.
Дрина понятия не имела, что он задумал, но теперь его язык был у нее во рту, его руки находили и ласкали ее грудь через футболку и лифчик, и она обнаружила, что ей трудно думать о чем-либо, кроме нахлынувших на нее ощущений.
Когда он придвинулся ближе и прижался к ней через джинсы, Дрина застонала и впилась ногтями в его футболку, подтягивая ее вверх. Харпер тут же прервал поцелуй и пробормотал, целуя ее в щеку и в ухо: – Не снимай одежду.
– Одежда? – повторила она, не понимая, и отпустила его футболку, только чтобы потянуться к пряжке ремня.
Харпер немедленно отпустил ее руки и отступил назад, чтобы снять с прилавка. Это немного вывело Дрину из оцепенения, и она открыла рот, чтобы возразить, но тут же прикусила губу от удивления, когда он внезапно повернул ее спиной к себе и прорычал: – Руки на столешницу.
– Что? – удивленно спросила она.
– Руки на столешницу, – приказал Харпер, его руки обвились вокруг ее талии и снова крепко обхватили. Это сразу напомнило ей о его квартире и о том, как он делал это перед зеркальными дверцами шкафа. Эротическое воспоминание об их отражении наполнило ее голову и на несколько градусов усилило нарастающее возбуждение.
Дрина стиснула зубы и облокотилась на столешницу, склонив голову, когда одна из его рук скользнула между ее ног, лаская ее через джинсы и прижимая ее ягодицы к бедрам и твердости, растущей там.
Когда Харпер вдруг использовал свою руку на ее груди, чтобы подтянуть ее вертикально, Дрина откинула голову ему на плечо. Закрыв глаза, она накрыла его руки своими и застонала, когда он чуть не оторвал ее от пола, зажав руку между ног в попытке воздействовать на нее через толстые джинсы.
– Восемь минут, – выдохнул он, покусывая ее ухо.
Задыхаясь от смеха, Дрина открыла глаза и заморгала, заметив какое-то движение на заднем дворе. Она прищурилась от яркого солнечного света, льющегося через окно, пытаясь разглядеть, что она увидела, затем ахнула и напряглась, когда Харпер перестал обнимать ее и переместил руку, чтобы скользнуть под талию джинсов и трусиков. Его пальцы безошибочно нашли клитор, усиливая все для них обоих.
– О, боже, – пробормотал Харпер, уткнувшись ей в шею, и его ласка стала неистовей, когда их смешанное удовольствие и возбуждение прокатились между ними растущими волнами.
– Да, – выдохнула Дрина, закрыв глаза и вращая бедрами в такт его прикосновениям, так что при каждом движении она прижималась к нему. Она вцепилась в его руки с волнением. Они достигла пика, к которому мчались, когда Харпер скользнул двумя пальцами внутрь нее и вонзил клыки в ее шею одновременно. Дрина громко закричала, когда удовольствие взорвалось над ними.
– Так расскажи мне еще раз про мышь, которую увидела Дрина и которая заставила ее закричать и упасть в обморок.
Дрина повернулась на переднем пассажирском сиденье «БМВ» Харпера и скорчила гримасу Стефани. – Ладно, умница. Ты можешь читать наши мысли и знаешь, что мыши не было. Преодолей это.
– Ну, даже если бы я не могла читать твои мысли, ты же не думаешь, что я купилась бы на всю эту историю с мышью? – весело спросила Стефани. – Я имею в виду, серьезно, грозная охотница, которая падает в обморок при виде крошечной мыши?
Дрина покачала головой и снова посмотрела вперед. Как обычно, Харпер очнулся от посткоитального обморока раньше нее. Он пытался разбудить ее, когда Стефани нашла их на полу кладовки. Она понятия не имела, зачем ему понадобилось выдумывать историю про мышь, когда девушка так легко их читала. Как и следовало ожидать, девушка обо всем догадалась.
– Это был не совсем посткоитальный обморок, – сухо заметила Стефани. – Я имею в виду половой акт ....
– Стефани! – возмутилась Дрина и в ужасе повернулась к ней.
– Ну, это не так, – сказала Стефани, защищаясь. – Харпер на самом деле не вставил часть А в часть B. Ну, я полагаю, что была какая-то вставка, но части F нет…
– Откуда ты знаешь, что? – Дрина резко прервала ее поддразнивание.
Стефани закатила глаза. – Мы это уже проходили. Я могу читать твои мысли, помнишь?
– Да, но я об этом не думала, – тут же ответила Дрина, заметив, что Харпер с беспокойством смотрит то на нее, то на Стефани в зеркало заднего вида.
Стефани пожала плечами. – Должно быть. Иначе, как бы я узнала, что вы двое делали?
Дрина молча смотрела на нее, более встревоженно, чем обычно. Она не думала о том, что они с Харпером сделали. Она думала о том, что будет после, о пробуждении на полу. Но Стефани знала, что произошло между ней и Харпером, и, конечно, во всех подробностях. Это должно было смутить ее, но она была слишком обеспокоена тем, что девушка, очевидно, читает не просто мысли, но и реальные воспоминания из ее разума, чтобы беспокоиться сейчас о смущении.
Обычно, чтобы бессмертные могли получить доступ к чьим-то воспоминаниям, они должны были заставить человека, которого они читали, вспомнить их. Стефани, очевидно, могла получить к ним доступ независимо от того, думал о них человек или нет.
– Теперь ты думаешь, что я ненормальная, – грустно сказала Стефани.
– Не урод, – тихо сказала Дрина. – Очевидно, очень одаренная.
Девушка расслабилась и слегка улыбнулась. – Одаренная?
– Очень, – пробормотала Дрина и повернулась лицом вперед, изо всех сил стараясь не думать ни о чем. Способности Стефани были ненормальными, но она не хотела даже приближаться к этой мысли в присутствии девушки. Ей нужно было это обдумать, но подальше от Стефани.
«А еще мне нужно найти возможность поговорить с Харпером», – со вздохом подумала Дрина. Хотя она была и рада, что он не избегает ее этим утром, он сделал это прошлой ночью. А его горячий, а затем холодный прием оставлял ее неуверенной и обеспокоенной их будущим. Она отправилась в Порт-Генри с твердым намерением быть терпеливой, но это было до того, как она встретилась с ним и провела некоторое время. Чем больше Дрина узнавала Харпера, тем больше эмоционально она вкладывала в себя. Да и с самого начала у нее были приличные инвестиции по той простой причине, что он был ее спутником жизни. В тот момент, когда Дрина вошла в коттедж Кейси, попыталась прочесть его мысли, потерпела неудачу и признала, что Маргарет была права, и он действительно был ее спутником жизни, она начала эмоционально привязываться к Харперу. И с каждым разговором, с каждым опытом, которым они делились, эта связь росла. Дрина боялась, что если его вина окажется слишком сильной, чтобы он мог ее отбросить, Харпер причинит ей невосполнимую боль.