Сопроводи меня, моя мелодия
Красивое звучание скрипки заполняло всё пространство маленькой комнатки. Вырывалось за её пределы сквозь чуть заметную щелку под дверью. Амалия Джонс любила музыку. Она занималась ей с малых лет и находила в скрипке нечто важное, родное сердцу. Это «нечто» сопровождало Джонс все то время, что она себя помнит. Каждый раз, берясь за инструмент, девушка мысленно говорила «спасибо» своим родителей. Маме, за то что она отправила её на обучение, отцу за то, что он обеспечил её всем чем нужно. Но даже, если бы у Амалии не было «лучшей подруги», которую она так бережно сжимает в руке, девушка все равно благодарила бы родителей за то, что они есть, за то, что они рядом. На улице уже третий час лил дождь, который сопровождали яркие вспышки, освещающие темное небо. Девушка была одна дома, игра позволяла ей не бояться погоды за огромным окном во всю стену, даже наоборот, позволяла ей взаимодействовать с громкой грозой. Амалия ускоряла свою игру, а вместе с этим ускорялось и её сердцебиение. С каждой вспышкой в её душе просыпалось потаенное волнение, которое она еще с самого утра пыталась упрятать как можно дальше. Родители девушки еще утром уехали на день рождения тети в другой город и обещали вернуться к шести, но стрелка часов беспощадно двигалась дальше, пересекая семичасовую отметку. Джонс остановилась. Смычок всё еще лежал на натянутых струнах, а она не открывала карих глаз. Девушка вслушивалась. Громкие удары собственного пульса, отдающиеся эхом в голове стали её препятствием, но Амалия музыкант, скрипачка и слух её был способен уловить даже мелкий шорох по ее окном. Да, девушке не почудилось, с первого этажа действительно раздавалось громкое пилимканье. Аккуратно отложив инструмент в сторону Амалия подскочила и шустро перескакивая через две ступеньки разом побежала вниз. Быстро настигнув настенный домашний телефон, она сняла трубку, какое-то странное чувство засело глубоко в душе: - Да? - Амалия Джонс? - раздался грубый сухой голос незнакомого мужчины. - Да. - теперь ее голос звучал утвердительно. Голова начинала покруживаться из-за неясного волнения и переполнявшего беспокойства. - На въезде в Сноуд произошла авария. Две машины столкнулись и Эрик с Элизой Джон... Дальше девушка ничего не услышала. Выронив телефон из дрожащих рук Амалия пошатнулась, и собрав все силы в кулак побежала. Слезы безостановочно текли из ее глаз, а ноги подкашивались. Вот она выбегает из дома, впервые в жизни не закрыв за собой дверь. Вот пересекает улицу, на которой провела лучшие моменты своей жизни. Вот детская площадка, почт на каждых выходных Амалия проводила здесь время с семьей. Они веселили, смеялись и играли в игры. Она бежала, бежала что есть силы. Грудь пронзала ужасная, разрывающая на части боль. Падая на мокрый асфальт, Джонс вновь поднималась и не обращая внимание на разбитые колени неслась ко въезду в город.
Сноуд - городок маленький, его можно было обойти за пару часов вдоль и поперек, поэтому Джонс не нужна была машина. Истоптанные в кровь оголенные ступни ужасно болели. Она не смотрела под ноги, поэтому уже не однократно пробежалась по осколкам разбитых бутылок. Девушка не жалела о том, что не надела свои любимые, уже не слабо истоптанные, балетки или новые кеды, которые так понравились Элизе в магазине, что она просто не смогла пройти мимо и не купить их любимой дочери. Сердце девушки буквально замерло, а мир пошатнулся, перевернулся с ног на голову, когда она увидела столь знакомую машину, перевернутую в обочине... А после, после Амалия увидела скорую помощь и медицинские носилки, на которых, накрытые белой простыней, лежали тела. Таких носилок было три и Джонс молила Бога, что бы ни на одной из них не было её родителей. Вытерев мокрое лицо такой же мокрой ладонью, она хотела подбежать к телам, но ее остановили. - Амалия! Амалия успокойся, - девушку удерживал крепкий мужчина в полицейской форме. - Скажите, скажите, что это не мои родители! - её голос срывался, а всё тело содрогала дрожь. - Они мертвы, им уже ничем не помочь. Джонс забыла как дышать. - Нет! Нет этого не могло произойти! Это не правда! Пустите! Пустите меня! - она кричала, кричала что есть силы, до хрипоты в голосе. Пыталась вырваться из крепкой хватки полицейского, но куда уж ей, маленькой хрупкой девушке против взрослого мужчины. Амалия начала задыхаться и судорожно глотать воздух. Казалось будто весь кислород куда-то испарился. Глаза болели от соленых слез, которые тут же смешивались с идущим холодным дождем. В голове крутились тысячи мыслей. Она проклинала всё на свете, не знала как жить после потери самых близких людей в её жизни. Не хотела верить, что их больше нет рядом. Амалия не верила, что теперь, вернувшись домой, она больше не услышит нежного, любимого голоса мамы, которая, как всегда, интересуется её успехами в школе и здоровьем. Не услышит такого дорогого и полюбившегося: «Вот она генетика! Это точно моя дочь! Мал вся в меня!», обычно именно так Эрик шутливо дразнил свою жену, как только Амалия где-нибудь накосячит или что-нибудь сломает. Сердце возобновило свою активность в ужасно быстром темпе и казалось, вот-вот выпрыгнет наружу, а в душе преобразовывалась пустота. Единственное, что она смогла осознать, было то, что теперь она будет не жить, а существовать. Существовать с ужасной болью и с лучшими воспоминаниями. Тело ослабело и девушка обмякла в объятьях полицейского. Все краски смешались воедино, а в голове заиграла та самая мелодия скрипки, которую Амалия наигрывала дома, пока ждала родителей. Темнота, она поглотила её. Музыка в голове утихла и последнее что она слышала, перед тем, как до конца потерять сознание: «- Ей нужно оказать медицинскую помощь!», и то, как барабанил сильный дождь по темному асфальту.