Дана бросила на него напряженный взгляд, глаза огромные, лихорадочные. Максим видел, что ей страшно, что сейчас искала его поддержки. Мотнул ей головой, и она тут же полезла в узкое пространство между сидениями. Он стал прикрывать ее сверху, а Фил бросил через плечо:
— Макс, ты тоже. Не тяни время.
Что?! Он чуть не выматерился.
— Макс, время!
Твою мать!
Но в следующее мгновение Максим уже заваливался на пол, прикрывая Дану своим телом, и натягивал на обоих жесткую плотную ткань.
— Молодцы, — пробормотал Фил.
И перебросил ему на спину несколько блочков поменьше. Максим беззвучно выругался и тут же застыл, удерживая свое тело враспор на локтях. А женщина под ним вздрогнула и сжалась. Тесно! Положение было неловким до крайности, он боялся лишний раз ее коснуться, а приходилось.
— Прости, — выдавил еле слышно.
Проклятая ситуация. Проклятый идиотизм! Фил! Конспиратор хренов!
Но, как Востров ни злился, он не мог не понимать. Если его вывели из игры, то теперь он просто «груз». Груз, твою мать! Попадись Максу сейчас Пашнин, точно в морду бы дал дорогому начальству.
Слышалась еще какая-то возня, Фил что-то делал, потом машина остановилась, а через некоторое время хлопнула дверь.
Никогда еще Востров так остро не ощущал собственную беспомощность. Он — охотник! Но сейчас приходилось сидеть тут и чувствовать себя дичью в садке. А с ним была женщина! Да, он закрывал ее собой, но это было ничтожно мало и ненадежно до крайности. И, как назло, время тянулось так медленно, ему казалось, прошли годы.
Наконец Титов возвратился.
Да не один! С ним был офицер, из тех, что стояли в оцеплении. Он слышал их голоса.
— Вот, — Титов открыл переднюю пассажирскую дверь.
Максим буквально окаменел, готовый в любую секунду броситься…
Но счастью, досмотр был проведен крайне поверхностно. Офицер отдал Филу документы и пожелал счастливой дороги. Еще и предупредил, что на объездной все разбито, ремонт полотна. Объезд почти семь километров по гравийке.
Но именно на объездную им и нужно было попасть.
Когда отъехали прилично, чтобы не быть в зоне прямой видимости, Филипп сказал:
— Можете вылезать. Чисто.
Наконец-то!
Максим быстро выбрался сам и помог выбраться Дане. Она здорово перенервничала, ни звука не издала, но дышала тяжело и ее просто трясло. Фил смотрел на них в зеркало заднего вида, ухмылка в глазах. Хотелось прибить друга за это, однако спросил он другое.
Потому что одно подозреньице у Вострова возникло, еще когда слушал разговор с офицером, досматривавшим машину. Слишком уж вольготно и уверенно Титов себя чувствовал.
— На два фронта работаешь? — спросил он Фила.
— На три, — с ленцой проговорил тот.
У Макса в первый момент слегка челюсть отвисла, а Фил обернулся и взглянул на него выразительно. Понятно, что внедренный агент по-любому должен со всеми заинтересованными стронами сотрудничать. Понемногу сливая всех друг другу. Кому-то больше, кому-то меньше, такова специфика.
Вопрос в другом — насколько теперь ему можно верить?
И словно в ответ на его этот вопрос, Титов проговорил:
— Так надо, Макс. Все это входит в легенду. Потом…
Он запнулся и замолчал на какое-то время. Они добрались до указателя, направлявшего движение в объезд, и съехали на гравийку. Макс молча ждал, что тот скажет.
— Потом я дам тебе контакты и лично сведу с нужными людьми. Это, — он снова замолчал. — Целая сеть.
Слушая его, Востров невольно подумал, а не подстроил ли все это Пашнин, чтобы внедрить его сюда? Если так, зачем шефу это было нужно? Что за сеть, какие цели? Чем все это пахнет? И усмехнулся мысленно — опять дерьмо! Но раз уж он все равно встрял, выбора не было.
— Сейчас займемся вашими чипами, — продолжал Фил. — А после переправим вас сначала…
Дана шевельнулась и ощутимо дернулась рядом,
— Мне нельзя. А как же… — тихо проговорила она, взглядывая на него.
Максим просто кожей ощутил ее тревогу. И да, черт побери! Он все понимал. У нее там сын. На ребенке могут отыграться.
— Нет, — проговорил он. — Сначала мы вытащим пацана.
Женщина рядом замерла, глядя на него, и тихонько ахнула. Горячий ком прокатился у него в груди. То, что он видел сейчас в ее глазах, Максиму казалось, он не заслужил. Но от этого было трудно дышать и сердце почему-то расширилось.
— Я же обещал, что ты еще увидишь сына, — сказал он, испытывая непонятное смущение.
А вот Фил ощутимо напрягся. Понятно, для него это неожиданная вводная.