— Скоро пацана твоего вызволим.
А у нее глаза вдруг наполнились слезами. Хотя он видел, и не раз, что эта женщина не плачет. Из нее не вышибить слезу ни болью, ни усталостью, ни страхом. А тут вот… Она приложила ладони к губам и молча кивнула. У Макса самого перехватило дыхание и встал комок в горле.
Отвернулся к окну, и всю дорогу потом это странно чувство переваривал.
Встреча прошла на старом заброшенном аэродроме, давно уже не существующей войсковой части. Они прибыли первыми, и посчти сразу следом — вертолет. Видать, Пашнин на встречу с ним торопился, что прилетел на вертушке.
Максим смотрел, как полковник быстро идет по полю, и думал, что рад видеть старого волкодава. И хоть за эту неделю его н в унитаз спустили, и отправили в небытие, а потом сами же и вытащили, он решил не спешить с выводами. Потому что жизнь в последнее время много преподносила сюрпризов. Не знаешь, чем что обернется.
Пожали друг другу руки крепко.
— Ну? — спросил Пашнин, а голос подрагивал нетерпением. — Говори, что имеешь!
— Так быстро не выйдет, Михаил Аркадьевич, — ответил Максим.
Тот поморщился и проговорил, поглядывая в сторону:
— Час у меня есть.
Час времени, это на самом деле много.
Они расположились с интерактивной картой в сторонке, и Макс стал выкладывать факты. Умолчал только о своих соображениях по поводу технологий с мудреным названием «Обращающийся меч». Потому что сам был в этом вопросе пока что был неуверен.
Пашнин слушал, глаза колючие, острые, комментарии отпускал скупо и по делу. Наконец, когда речь зашла о коридорах, которые, Востров был уверен, имелись, протянул только:
— Развязки, говоришь…
И знаком подозвал стоявшего в отдалении Толика, коротко пересказал и спросил:
— Что скажешь?
Тот повел плечом. Не нравился Максу этот мутный мужик. Похоже, у них это было взаимно, но личные симпатии и антипатии сейчас не имели отношения к делу. Потому что Толик с точностью указал даты, когда ожидается наибольшая активность со стороны боевиков, и ориентировочно направления.
— И вот здесь, — он указал район. — Как раз на третье воскресенье месяца.
Пашнин впился в карту, поерзав пальцем по навигатору. Развязка там была недалеко.
— Спасибо, пока свободен, — кивнул Толику.
Тот отошел. И теперь настала очередь Вострова слушать.
Кое-что он уже знал, кое о чем сам догадался. Масштаб впечатлял даже его, бывалого опера. Огромная разведывательная сеть, идущая поверх властных структур и структур боевиков, уходящая щупальцами в зоны. Гигантская паутина, призванная подготовить новый передел власти. Ибо назрело.
С этим Востров был согласен. Назрело и прогнило. И последней каплей для него лично был тот самый проклятый тоник.
— Мы готовы в корне изменить ситуацию, потому что так не может продолжаться, — говорил Пашнин. — Но нам нужны факты. Чтобы свалить, их надо поймать на горячем. Работа, которую ты провел в одиночку… Это прорыв! Прорыв!
Что насчет прорыва, Макс не знал. Но если бы не Дана, если бы не худенький, почти прозрачный мальчик с беленькими волосиками, никакого прорыва бы не было.
— Включайся Востров. Займешь один из ключевых постов.
Пашнин ждал ответа. А он смотрел на женщину, сидевшую в автомобиле.
— Михаил Аркадьевич, мне нужно вытащить мальца из приюта, — сказал он наконец. — А дальше видно будет.
Полковник смотрел на него еще секунду, потом отвел взгляд и, ковырнув землю носком ботинка, проговорил:
— Теперь по твоему вопросу, Востров.
Глава 40
Когда вот такое вступление начиналось, Максим уже заранее знал, что ему не понравится. Но раньше это касалось лично его и было менее важно. А сейчас он откровенно напрягся.
— Что удалось сделать, Михаил Аркадьевич?
Полковник взглянул на него косо, а потом вывалил без предупреждения:
— Сведений об отце нет. Потеряны сведения. Пострадала база во время войны. Хотя, — он поморщился, словно ботинки жали. — Пострадала база выборочно. Значительная часть информации уцелела, а вот про…. Кхммм. Есть такое ощущение, что подчистили совсем недавно.
Секунду Максим переваривал, потом уточнил:
— Это Титов пробил информацию?
— Он, — Пашнин кивнул.
И тут же повернулся к нему всем корпусом.
— Поэтому, надеюсь, ты понимаешь, что в данной ситуации я не могу выписать на тебя разрешение, как на отца. Тебе там сразу же склеят ласты, как только ты это разрешение покажешь.
Понимал, отчего же не понять. Он и предполагал, что ребенка будут использовать как рычаг давления на Дану. Хмыкнул мысленно, насколько же им важно убедиться, что она действительно мертва. Нежелательный свидетель, который слишком много знает, ускользнул из поля зрения, теперь они будут отслеживать, увеличивая радиус.