Ему показалось, что этот Александр Иванович Павловский сейчас испепелит его взглядом. Мужик оскалился, показывая мелкие желтоватые зубы.
— А что вам смотреть в медблоке, Алексей Викентьевич?
«Ого!» — подумал Максим. — «Да ты, мужик, пускать меня туда не хочешь?!»
Именно потому ему надо было непременно там побывать и все увидеть.
— Как что, Александр Иванович? Проводку, разумеется, — проговорил он многозначительно. — Вы же знаете, как часто коротит и вызывает возгорание объекта неисправная проводка!
— Хорошо, — прошипел Павловский. — Пойдемте, я вас провожу. Только предупреждаю, там чистые помещения, в медболке стерильно.
Чистые помещения? Это звонком прозвенело в мозгу. Он видел же видел, какое здесь старье, кругом сопли, все на ладан дышит. Откуда чистые помещения в этом пережитке прошлого века?! А главное, зачем?
— Не извольте беспокоиться, — успокоил Востров, демонстративно посмотрев на часы. — Александр Иванович, меня уже время начинает поджимать. Может быть, вы меня проводите, а сами сходите и принесете журнал, я прямо здесь подпишу?
По лицу Павловского видно было, что его раздирают сомнения, однако тот кивнул и даже изобразил слащавую улыбку:
— Хорошо.
Павловский хоть и согласился, уходил неохотно, все косился на старенький одноэтажный корпусок медблока, только подтверждая подозрения. А Макса уже время поджимало жестко. Он еле дождался, пока заведующий уйдет.
Но нетерпения выказывать было нельзя. Потому он неспешно, словно на прогулке прошелся по асфальтированной дорожке до крыльца, не спеша поднялся и толкнул дверь. И тут же напоролся на турникет и медсестру, больше похожую на цепного пса в будке.
— Вам куда? Здесь нет входа. Только для медперсонала.
Востров вытащил корочки пожарного надзора. У тетки забегали глаза.
— У нас сейчас плановое обследование. Зайдите позже.
— Не могу позже, уважаемая, не знаю вашего имени-отчества. Поступил сигнал, что у вас тут оборудование неисправно. Есть опасность возгорания.
— Кхммм… Да, да, конечно…
Женщина впустила его, а сама побежала вперед, видимо, предупредить. Но Максим уже вошел. В предбаннике по обе стороны на кушетках сидели худенькие, почти прозрачные малыши. Как воробушки. По одну сторону те, кто уже прошел процедуру, все характерным жестом прижимали ватку к сгибу локтя. По другую — ожидавшие своей очереди. Беглый взгляд — мальчик Даны был там, сидел среди ожидающих.
Но стоило Вострову взглянуть на их тоненькие ручки, до болячек исколотые вены, синяки, он вдруг понял одно. Никого из этих детей он не сможет тут оставить. Разом рухнул прежний план и начал строиться безумный новый.
Нельзя натянуть сову на глобус, но ему НАДО сделать это.
И уйти чисто.
Как?
Есть только один способ.
Максим невольно сглотнул, желание взорвать это все чертовой матери было непреодолимым. Но сначала предстояло кое-что сделать. Он развернулся, чтобы выйти и в дверях почти наткнулся на двух женщин в медицинских костюмах. Одна та самая тетка, другая надо полагать, врач. Они-то ему и были нужны.
Прежде, чем те успели открыть рты, выдал казенным тоном:
— Поступил сигнал, что у вас тут оборудование неисправно. На волоске все! Опасность возгорания и взрыва. Готовьте срочную эвакуацию.
Тетки замерли открыв рты.
— Это к-кто сказал?
Он смотрел на их лица, вроде бы обычные, человеческие, так и хотелось взять за горло и спросить:
«Вы как вообще, по ночам спокойно спите? Ничего не шевелится в душе, не мучает?»
Вытряхнуть из них правду. Но брезговал.
— Сейчас тут рванет к чертовой матери. Хотите взлететь на воздух? — проговорил жестко.
И тут же скомандовал:
— Я сейчас выйду на пять минут, мне нужно проверить подводку снаружи. Чтобы за это время никого в здании не осталось. Ясно? Берите детей, отходите к ограде, еще лучше — в сквер, который через дорогу.
Женщины побелели как полотно и застыли, глядя на него безумными глаза.
— Быстро! — рявкнул Максим и вышел, на ходу вытаскивая гаджет.
Надо было успеть раньше, чем явится с журналом Павловский. От медблока до административного корпуса было четыре минуты неспешной ходьбы, назад столько же. Три минуты из восьми, уже прошли. Осталось пять.
Сначала связаться с Филом, предупредить, что план переигрывается.
Потом отсечь от основной группы малышей ребенка Даны. Но это рассчитывал сделать в суматохе. Нутром чувствовал, что эти тетки не станут жертвовать собой ради детей, они прежде всего побегут спасаться сами. Другие — может и стали бы, но не эти.