Вновь вскочив на ноги, Оливия подбежала к рухнувшему на пол телу. Светлый подол быстро напитался кровью, а девушка обхватила руками лицо сестры.
– Прости… – еле слышно прошептала София.
– Нет… Нет… Этого не должно было случиться… Не так… – шептала Оливия, чувствуя, как дрожат руки, а мозг упертостью мула отказывался принимать случившееся. – Софа… Совенок мой…
Оливия обхватила голову сестры руками, крепко обняв. Ей все еще не верилось, что нет больше Софы. Она лишь раскачивалась, заведенной куклой повторяя одни и те же слова: «Вернись… Вернись… Вернись…» Казалось, мир замер где-то между выстрелом и последней просьбой Софии. Сколько она так просидела? Минуту или вечность? Какая разница, когда сердце готово остановиться от разрывающей его боли, а слезы острым комом застряли в горле.
– Какая досада. – послышался мелодичный голос, а чья-то туфелька пихнула ногу покойной. – Столько лет работы, столько ресурсов ради этого…
И все пришло в движение, как только некто в атласном, украшенным золотой нитью платье, присел рядом. Во дворе закричали, послышался взрыв, но Оливию, поднявшую голову, это не интересовало. Ее яростный взгляд остановился на таком знакомом лице.
– Ты! – зарычала она, бросаясь вперед, пытаясь дотянуться до изменницы.
Женщина даже не шелохнулась, а Оливия упала на протянутые руки, тяжело дыша. Чужая воля, словно каменная глыба, давила ее к земле.
– Я убью тебя, Клавдия. – сквозь боль, сплевывая невесть откуда взявшуюся кровь и с трудом подымая глаза, ответила Оливия.
– Абсолютно уверена, что ты очень этого хочешь. Едва ли сумеешь… – женщина пальцами повела вверх, и Оливия с ужасом осознала, что ее тело встает, следуя повелению Клавдии. – Хрисанф расстроится. Он так привык к Софии… Но с силой Исидора ему не составит труда найти подходящую супругу. А вот ты… ты отыграешь свою роль как положено. – Клавдия улыбнулась, рассматривая девушку. – София вся в отца. Мне не составило труда найти к ней подход. Порой мне даже было скучно. Они совсем не боролись, не замечали моей власти…
Женщина вновь дернула пальцами, а Оливия с удивлением отметила, что хоть и чувствует, чего от нее хотят, по какой-то причине может сопротивляться. Клавдия нахмурилась, и уже не пальцы, а кисть взмыла вверх. Девушка тут же повторила движение, выставив руки вперед.
– Первая кровь. Сильна… – хмыкнула фаворитка.
– Все, что произошло с моей семьей, это ты подстроила?
– Отчасти. Всего-то необходимо было разжечь тлеющее внутри Стефана недоверие к короне… Убедить в причастности Исидора к трагедии, лишившей его наследника. Он был абсолютно уверен в своей ненависти. Я справилась всего-то за полгода… – женщина вытянула из складок юбки еще один выжигатель и вручила его Оливии. – До того пришлось сбросить Николь с дороги. Я полагала, это даст фору Хрисанфу и, при рождении, он получит больше силы. К сожалению, не вышло. Зато у тебя, куколка, будет возможность все исправить.
Оливия молчала, крепко сжимая выжигатель и буквально чувствуя, как родовая магия готова сорваться с пальцев. Чем бы не напоила ее Матильда, а задумка ее удалась. С каждой минутой девушка ощущала, как невидимые сети Клавдии опадают.
– Открой портал во дворец и убей Исидора. – приказала она.
– Это вряд ли. – зло оскалилась Оливия, отбросив изобретение Софии и с силой, наотмашь, хлестнув по лицу Клавдии искристой нитью.
Женщина, зашипев от боли, приложила руку к месту удара и не веря уставилась на окровавленные перчатки. А тем временем дом содрогнулся, и Оливия даже сквозь закрытые двери услышала крики и брань. Наверняка там шло сражение, но какое это имело значение сейчас, когда в ее руке искрилась тонкая нить, а впереди стояла Клавдия.
– Дрянная девчонка! – зло бросила Клавдия, выбрасывая руки вперед.
Ядовито-зеленое марево сорвалось с ее пальцев, устремившись к Оливии. Простой щит мгновенно заискрил и, быть может, защитил бы от простого потока, но не от вязкого тумана, плавно растекшегося по нему, перевалившего за края и обманчиво мягко опустившегося на голову девушки. Один неосторожный вдох, и она закашляла, чувствуя, как железный вкус собственной крови оседает на языке.
– Открой портал, дай мне уйти и я, так и быть, пощажу тебя. – Клавдия чувствовала себя победительницей.
– Да пошла ты… – просипела Оливия, но ее ответ потонул в грохоте слетевшей с петель двери, а на пороге появился Юлиан.
Перешагнув через тело поверженного врага, которой и послужил тараном, мужчина огляделся. На скуле его некрасиво кровоточил порез, костяшки на руках сбиты, волосы взлохмачены, а на висках застыли капельки пота. Зато глаза с расширенными зрачками сверкали золотом, что заставило Клавдию отступить. Легкий пас рукой, и удушливое марево рассеялось, а Оливия раскашлялась, сплевывая почерневшую слюну.