— Лестница?! — спохватился Пал Палыч. — Кабы не попадали…
Он опасался не зря, бывали случаи. Лестницы заказаны на заводе бетонных изделий, согласно проекту, а пока что надо было выходить из положения. В ремонтно-строительном управлении нашли гидроподъемник, подвывая сиреной примчалась автомашина пожарной охраны завода, встала на винтовые опоры и выдвинула крутой и шаткий трап до крыши. Опробовал ее Галкин. Лестница под ним качалась и скрипела, но работать было можно. «Начали!» — поднял руку, встав на стропила крыши, Галкин. И добрая сотня людей взяла этажи на абордаж. Тащили с собой раствор, доски, трубы, инструмент…
— Обедать будем в кафе «Уральские пельмени», в резерве двести посадочных мест, на сегодня и завтра. Достаточно, как вы думаете, или подключить профилакторий за городом? На автобусах «Икарус» на дорогу уйдет минут двадцать, да двадцать — обед. Устроит? — докладывал Галкину профорганизатор, командированный месткомом на сепарацию.
В зеркальных окнах «Икарусов» виднелись высокие спинки спальных кресел.
— Устроит! — кивнул Галкин. — Пельмени не повредят!
Включился компрессор с отбойными молотками и разговоры начались на повышенных тонах, но это никого не раздражало. Рычал бульдозер, готовя траншею под коммуникации, чадил котел с закипавшим гудроном. Гремели молотками кровельщики, выправляя листы, метала искры сварка — монтажники усиливали крепление бункеров, латали дырки, ставя заплатки из нержавейки, монтажники и пусконаладчики крутили приржавевшие валы динамомашин и редукторов на транспортерах. Женщины примеряли транспортерные ленты. Электрики ворочали шкафы с тиристорной начинкой, прозванивали жилы электрокабелей…
Приехал Махиня, с шалыми глазами, привез на грузовике материалы.
— Где накладные, спецификации? — с тревогой спрашивал Пал Палыч, не разрешая выгружать товар. — Вези обратно, пусть пересчитают! Отчитываться как будем, если недостача…
Тревожился он не зря. Мог заявиться ревизор или кто-нибудь из БХСС и потребовать сопроводительные документы.
— Нету ничего! — развел руками Махиня, удивляясь такой встрече в родном коллективе: — На слово дали, честное…
— Они там что, спятили? — не понимал Пал Палыч. Под честное слово можно было дать десятку до аванса, взаймы, а не машину с грузом.
— Рассудите, Пал Палыч, — обиделся Махиня, — где бы я был сейчас, бумажки выправляя? Стоял бы под дверями в очереди и бегал как собачка. К завтрему бы не вырвался. А сепарация, выходит, обождет?
— Он слово дал! — прятал смущение за деланной строгостью Пал Палыч. — А мне отвечать!
Махиня не мог успокоиться, ходил по цеху и разговаривал сам с собой, его обидело то, что на базе ему поверили, а свои готовы взять за горло и считать каждый кирпич, поштучно.
Галкин взял его под руку и затолкнул в «Икарус», наказав слетать к Богдановой, коли она такая добрая, за люстрами. Работать собирались всю ночь, в три смены, нужно было заранее наладить освещение. Махиня уехал, пообещал назло Пал Палычу и на этот раз обойтись без бумажек.
— Найдет! — смеялись строители. — Чего-чего, а слов у нас накопилось! Когда кирпич не дают или досок для пола…
— Без мата, Махиня-а, по-хорошему! — крикнул вслед автобусу Галкин, испугавшись, что Махиня сорвется и надерзит Богдановой.
В отличие от Пал Палыча снабжение под честное слово устраивало Галкина. К чему лишняя канитель? Если телефон под рукой. Пал Палыч поскучнел лицом, ожидая неприятностей, и сел в конторке монтажников писать докладную директору, с копиями, для отправки также в органы снабжения. Просил разобраться и не ставить ему в вину как начальнику стройки.
«Икарус» с Махиней пылил ходко, качаясь и приседая на ухабах, и сердитой докладной Пал Палыча за ним уже было не угнаться.
Галкин ждал звонка и не ошибся. Звонила Богданова. Галкин видел переживания Пал Палыча и уступил трубку ему.
— Говорите! Чего писать-то… Бумагу изводить на пустяки.
— На пустяки?! — Пал Палыч вспыхнул, не найдясь, и трубку взял нехотя. Слушал молча. Докладная была похожа на жалобу, не хотелось, чтобы Богданова знала о ней до поры. Разговор лишь утвердил его намерения: Богданова просила рабочих и подъемный механизм, будто база относится к стройке, на балансе завода. Чушь! Отсебятина, волюнтаризм, — крутились на языке Пал Палыча крепкие выражения, и он их приберегал напоследок, чтобы пригвоздить. Богданова впала в детство или его считает юнцом.
Галкин стоял рядом и ждал, когда дойдет до него очередь, пытаясь с нарастающей тревогой понять, о чем говорится. Пал Палыч злорадным шепотом, прикрыв ладошкой трубку, сказал ему, дескать, набивается директорша в дружки, просит помощи — рабочей силой и техникой. Понятны теперь ее отношения с Махиней. Купила с потрохами, а тот уши развесил. Галкин не спеша и властно взял трубку из его рук, представился и от имени дирекции завода сказал, что помощь базе окажут без промедления: кран высылают, а с ним бригаду рабочих! Какие могут быть разговоры… Одно дело делаем. Про ведомственные барьеры, слава богу, он уже понаслышался и будет шагать через них, чего бы это ни стоило. Лично его не испугаешь.
Пал Палыча хватил бы удар, если Галкин тут же не положил бы трубку и не сказал, что ответственность берет на себя. Целиком. Пал Палыча он не видел, можно сказать, что он вообще далеко и с Богдановой не говорил. Старика это устраивало, тем более что прибежал бригадир монтажников и доложил первым на стройке:
— Пал Палыч, магнитный фильтр грубой очистки готов, разрешите опробовать и сдать под наладку!
И тут же следом, соревнуясь и не желая отставать:
— Пал Палыч, дробилка готова, разрешите…
— Подать напряжение!
— Включить рубильник!
Дело шло даже быстрей, чем ожидалось. В горячий момент приехала «Волга» директора. В кабине один шофер. Где «сам»? Галкин метался по цеху, чтобы ухватить след. Куда он мог пойти?
— Напужались? — посмеивался понимающе шофер. — Раньше срока. Он завтра приедет…
— А «карета» зачем? — у Галкина заныло под ложечкой.
— Сегодня я ваш, в полном распоряжении! — признался наконец шофер. — Приказано содействовать…
Пал Палыч опасливо косился на «Волжанку» и ездил на чем попадет, вплоть до трактора-попутки. Галкин тоже совестился. И «Волгой» завладели малярши из отделстроя, молоденькие и смазливые, цену они себе знали. Гоняли с шиком в стройучасток и бригадные домики, оставшиеся далеко. Шофер имел слабость, девчатам не отказывал и рулил лихо, помолодев лицом. Когда еще придется?
Светильники Махиня привез. И сразу поехал за белилами, стальным уголком, электродвижками, стеклом…
— Накладные возьми! — чуть не плача, молил Пал Палыч. — Я так не привык…
Но и сам Махиня был на последнем взводе, блуждал взором и походил на ненормального. Ему все отпускали с базы, на слово, испытывая судьбу, согласно какому-то высокому распоряжению. Одно дело распорядиться, другое — воплотить в жизнь. Махине это давалось нелегко, он был впечатлительный и доверие Богдановой целиком принимал за свой, счет. Внедрял новые отношения в забюрокраченныи снабсбыт.
— Торопишься в рай, Махиня, да грехи не пускают! — пытался втолковать Пал Палыч. — В будущем, конечно, люди порвут накладные, используют их на… ты меня понимаешь, — деликатно намекал он.
— На подтирку? — не собирался деликатничать с бюрократами Махиня. — В нужнике!
— Но пока что, — повышал голос Пал Палыч, — на слово верить всем нельзя! А у тебя сплошь дефицит! Не надо искушать, прошу… Таких, как ты, немного…
— Много, если поглядеть! — возразил Махиня и уехал в будущее, получать под честное слово спирт-ректификат для промывки гидравлики и точных измерителей. То было самое тяжкое испытание. Галкин вспомнил бочку с реагентом и затосковал, в предчувствии нехорошего.
Но Махиня вернулся с флягой спирта, трезвый и спокойный. Спустил флягу на землю и пошел, не глядя. Он доверял людям, как доверяли на базе ему. Будто во фляге была вода из-под крана, а не спирт.
— Будущее надо начинать сегодня, Пал Палыч! А не ждать понедельника, — с укоризной сказал Махиня, руки у него больше не дрожали от волнения, испытание он выдержал и мог спокойно взяться за кирпичи. Стены цеха в его отсутствие по снабженческим делам успели вырасти до второго этажа.