Переговоры закончились ничем, хотя Галкин был согласен, что без колбасы нельзя. В остальном они не поняли друг друга. Самоотвода не было. Галкин остался в кандидатах при живом председателе. Даром ему не сошло. Вначале он не ощущал ничего, потом заметил, будто слегка полегчал, от него отхлынули, старались пройти мимо и не заговорить. Вакуум раздражал, мешал работать. Ему шепнули, дескать, есть мнение наверху, что Галкин себя изжил и вообще не тот, за кого себя выдает, от него всего можно ждать. Что это означает, Галкин не мог понять, пока к нему не подключился зав. лекторской группой общества «Знание». Он пояснил, что Галкин по своей дремучести и природным инстинктам, которые надо подавлять в себе, встречаясь с культурными людьми, зашел в тупик, или лучше сказать, пытается бежать впереди тепловоза. Массы еще не осознали науку экологию, себя в ней не видят, а значит, момент не настал и отдельными акциями ничего не добьешься. Конечно, Галкин сковырнул отвал и наладил очистку на заводе. Бородатый велосипедист-уникум готов побить каждого встречного из-за ведерка с мусором. Возможно, такими методами он отстоит свою улицу, если ему не свернут шею соседи. Но что изменится в природе? На каждой улице велосипедиста с Камчатки не поселишь, да и где их взять, одержимых? Не стоит усложнять. Надо просвещать массы, готовить глобальные перемены на всех уровнях — в экономике, производстве, быту, культуре. Галкину всего не охватить, образования маловато. Тем более велосипедисту. Похвально, конечно, что он разбирает завалы, а не множит их, как другие жильцы и хозяева усадеб. Но он тоже дремуч, не учился в высшей школе и даже не подозревает, что можно включить экономические рычаги и станет невыгодно выбрасывать мусор, наоборот, будут цепляться за каждую щепочку, железку или осколок стекла. «Учись, Галкин, мы тебе поможем. Какой хочешь институт? Можно вне конкурса». Галкин понял, что лучше всего ему будет на приемных экзаменах, где в совместителях Бугаев. Если он даст самоотвод. Выходило, что Галкин — уникум, впереди тепловоза забежал и оторвался. А Бугаев в упряжке, везет воз экологии как ломовая лошадь. Лектор намекнул, что перегиб есть и в нынешних условиях зазорно избирать председателя комитета защиты природы за дверью, в кулуарах, пока общественность испытывает на излом трех кандидатов. Наверху учли и готовы извиниться. Но Галкину надо иметь совесть, в конце концов кто он такой? Червяк, извиняюсь, дождевой на пути прогресса, как бы не попал под колесо истории…
Бугаев, освоившись и оглядевшись, набирал штаты и устраивал контору. Делал это с размахом и вкусом. Выбирал особняк с парадной лестницей и колоннами, лепниной и высокими потолками.
— Вопрос престижа считаю принципиальным, мелочиться нельзя, — объяснился он в интервью корреспонденту радио, — надо сделать по высшему разряду, чтобы не хуже, чем у других, и посетители видели, что дело защиты природы не второстепенное, как принято считать раньше, в застой и при культе. С остаточным принципом пора покончить. Природа отдала человеку все, что имела, пришло время платить ей по векселям. Раскошеливайтесь… Мы разместимся в особняке известного купца и лесопромышленника Акимкина, был такой когда-то. Дом под охраной государства как памятник архитектуры, на главной площади города, в последние годы там был упраздненный птицепром с плодоовощем. Штаты передали нам, переучим, озадачим, с бройлеров и огородной зелени нетрудно перейти на лесных пернатых, флору, фауну. Оклады и ставки повысим, обеспечим множительной и вычислительной техникой, комнату психологической разгрузки и сауну устроим в подвале, где сейчас архив. К нам придут достойные. Случайные люди не решат задач…
Он намекал на конкурентов — Галкина, медика и доцента. Про велосипедиста-сочинителя Бугаев тоже был наслышан и держал его на кончике карандаша, как муракуша, изучая. Пусть живет или придавить? Сам себя угробит, такому и врага не надо… Бугаев всяких повидал.
В усадьбе уникума-борца за справедливость и чистоту нравов сдохла последняя коровенка, питавшая его молочком и сметаной. Магазинным он брезговал как всякий короводержатель. Говорят, буренку отравили соседи. Велосипедист осунулся и почернел, будто вернулся с вечных снегов и ледников Памира, грыз сухари, имел пять приводов в милицию и два в психлечебницу. У него не сходили фонари под глазами и кровоточил разбитый нос, но он каждый вечер выводил, постанывая и болезненно кряхтя, потяжелевшую и нехорошо пропахшую тачку из ворот. Кучи мусора, словно почтовые посылки с доплатой, утром лежали свеженькие у калиток нарушителей санитарии и порядка. О престиже велосипедист не мечтал, психологической нагрузки ему негде было снять, и она гнула его в дугу, лишая сна и аппетита, сауна была одна на весь район и надо было записываться в очередь месяцем вперед.
Единственным его желанием стало уцелеть до золотого юбилея. Дату рождения соседи знали и что-то готовили. Точили вилы и косы. Сочинитель на всякий случай смазал велосипед и держал его наготове у ворот. Смываться придется на Сахалин или в дебри Уссурийского края, не меньше…
И вдруг соседи смирились… Велосипедист долго тер глаза, не веря. Тачка стояла порожняя. Мусор исчез с улицы на всю ее длину, от кирпичного завода до реки. Впечатлительный сочинитель, в душе поэт, сначала сообразил, что пришел конец света и все повымерли за грехи согласно библейской легенде, но после понял, что библия тут ни при чем, просто люди оказались лучше, чем он о них думал. Велосипедист загнал тачку в сарай и, вернувшись к позабытой было пишмашинке и рукописям, долго натирал руки цветочным одеколоном. Литературу подобает делать чистыми руками.
Лектор был прав, город не стал чище, злоключений и победа уникума с велосипедом остались незамеченными. Бугаев и комитет защиты природы на такие мелочи не обращал внимания, готовясь двигать массой, садить леса, гасить дымы и убирать отвалы…
Условия для титанической работы почти составились, недоставало лишь опорного пункта в самой природе — в лесопарке на берегу живописного Карпового озера, с пудовыми сазанами и щуками. Опорный пункт с охотничьим домиком для высоких гостей, озабоченных состоянием природы, буфет и спальный корпус с бильярдной и сауной возводили шабашкой-кооперативом из вековой сосны и лиственницы, сваленных в лесопарке под видом санитарной рубки. Так принято, Бугаев не первый и не последний.
Но возмутилась общественность в лице ветеранов-грибников и пионерского зеленого патруля, ожидавших от защитников природы чего-то другого. Радетели края угробили целую рощицу, а председатель Бугаев часть пиломатериалов спровадил к себе на дачу. Для перестройки. Перестраивался он быстро, так записано было в его анкете…
Включился народный контроль и… вакансия опять открылась. Кандидатов оказалось двое на этот раз: Галкин и Королев, сочинитель-велосипедист, оказалось, имел заурядную фамилию. Его кандидатуру предложил уличный комитет Акмолинской, на которую теперь нагрянуло телевидение и делегации со всего города. Жители вошли в раж, расписали дома и ограды жар-птицами, разорились на бетон и асфальт, да еще выложили крылечки и тропинки к калиткам глазурованной плиткой, на которую не то что сор, окурок бросить совестно.
Теледебаты, прямой эфир, вопросы и ответы… Для Галкина это уже было привычным, но велосипедист робел и провонял одеколоном. Пристрастия поделились, все должно решить голосование. Его назначили на ближайшую субботу во дворце культуры глухонемых, приурочив к очередному митингу. Вход, между прочим, свободный, приглашаю желающих…