Дёниц был приговорен к 10 годам тюремного заключения. Срок лишения свободы был определен с 1 октября 1946 года по 1 октября 1956 года. Это был беспримерный конец беспримерной военно-морской карьеры. Гросс-адмирал отбывал срок заключения в международной тюрьме для военных преступников в Шпандау. Но это был не тот человек, которого 10 лет тюрьмы могли бы сломить. После выхода на волю он посчитал своим долгом послужить истории, описать все с присущей ему правдивостью и точностью. Среди представителей военно-морских флотов западных держав он стал одним из самых значительных адмиралов в современной истории морских войн.
Заключение
«Когда я оглядываюсь на мою деятельность в конце войны, то убеждаюсь в и недолговечности всех человеческих деяний. Лучшие намерения часто оказываются неверными или осуществляются со множеством ошибок. Я далек от мысли, что все суждения и действия, описанные здесь, при дальнейшем рассмотрении будут оценены как правильные». Так писал гросс-адмирал Дёниц в конце своих военных воспоминаний «Десять лет и двадцать дней». Самокритичные высказывания оценивают прежде всего его действия в самой последней фазе второй мировой войны, когда он взял на себя ответственность за окончание этой войны, ту ответственность, которой избежал Гитлер, совершив самоубийство. Эти слова Дёница можно также рассматривать как оценку собственных действий на протяжении всей войны. При взгляде назад, на уже прошедшее, многое видится иначе; так случилось и с автором военных воспоминаний, в которых он отнюдь не стремится только к самооправданию.
Основные принципы, руководствуясь которыми Дёниц возглавлял сначала подводные силы, а затем и весь военный флот Третьего рейха, касались не только вопросов, понятных Дёницу, но затрагивали основные положения о главенстве политики над военным руководством и над солдатом вообще.
Дёниц серьезно относился к первенству политики и ее главенству над солдатом. В истории Пруссии и кайзеровской империи этот принцип все время затушевывался тем, что высшая гражданская и военная власть была сосредоточена в одних руках — монарха. Тем не менее ответственные министры короля, как и кайзера, государственный канцлер князь Гарденберг в 1814 году на Венском конгрессе, премьер-министр Бисмарк в 1866 году, а затем канцлер в 1870 году всегда умели добиться успеха, невзирая на требования военных. В Третьем рейхе Гитлера с 1934 года совместились высшая политическая и высшая военная власть. О какой-либо ответственности министров не было больше и речи.
Генерал фон Зеект и адмирал Ценкер после первой мировой войны воспитывали офицерский корпус небольших немецких вооруженных сил республики в полной политической толерантности. Это не означало, что офицер не интересовался различными политическими течениями, не интерпретировал их по-своему, по он сознавал, что политические решения — это не то, чем должен заниматься солдат. Для профессионального военного этот принцип был весьма важен, он давал чувство того, что солдат может посвятить себя выполнению своего воинского долга — защите рейха. Ведущих адмиралов ВМФ дважды пытались на свой страх и риск принудить к политико-военным решениям: в октябре 1918 года, спланировав самостоятельную атаку океанского флота против Англии, о которой проинформировали рейхсканцлера в очень беглой и краткой форме и высшее руководство армии лишь в персональном сообщении первого генерал-квартирмейстера Людендорфа; и в 1920 году — через участие начальника военно-морского управления в капповском путче. В 1918 году личный состав флота отказался подчиняться, в 1920 году большая часть молодого офицерского корпуса, включая Дёница, не приняла подобного образа действий и осудила капповский путч.