Коробки одна за другой перекочевывали по коридору на лестничную площадку, откуда Роберт спускал их по лестнице к себе в квартиру. Элспет, не выходя за порог, прислушивалась к его шагам: в нижнюю квартиру, обратно на лестницу и вверх. Она ни разу не посторонилась, чтобы его пропустить, а когда он проходил сквозь нее, увязывалась за ним следом, ловя его бормотанье:
— Джессика говорит, я утратил почву под ногами — так оно и есть! Ты, говорит, себя загубишь. Черт побери, все к тому идет… Надеяться не на что — ее уже не вернуть… О господи, Элспет.
Дверь захлопнулась. Элспет снова осталась в одиночестве. Слезы, потребовала она — точно так же, как призывала к себе джемпер. Дотронувшись до щек, она и впрямь почувствовала влагу. Надо же, я плачу. Она помедлила, удивляясь новому достижению. И развернулась лицом к своей затихшей квартире.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗЕРКАЛЬНЫЕ БЛИЗНЕЦЫ
Сойдя по трапу авиалайнера, Джулия и Валентина Пул проследовали в здание аэропорта Хитроу. Их белые лаковые туфельки абсолютно синхронно, как в киномюзикле, ступали по ковровой дорожке. В тот день сестры надели белые гольфы, белые гофрированные юбочки на четыре дюйма выше колена, гладкие белые тенниски и белые шерстяные жакеты. У каждой свисал с шеи длинный белый шарф; каждая везла за собой матерчатый чемодан на колесиках. У Джулии чемодан был розовый в желтую клетку; его украшала мордочка обезьяны из японского мультика, которая с издевкой поглядывала на идущих сзади. На зелено-голубом чемодане Валентины виднелось изображение мышки. Вид у мышки был печальный и робкий.
Над аэропортом синело утреннее небо. Близнецы шли бесконечными коридорами, на дорожках-транспортерах стояли с правой стороны, следовали за сонными пассажирами по пандусам и ступенькам. Ожидая у стойки паспортного контроля, они держались за руки и позевывали. Когда подошла их очередь, сестры достали свои девственно чистые паспорта.
— Надолго в Британию? — спросила усталая женщина в форме.
— Навсегда, — ответила Джулия. — Мы квартиру в наследство получили. У нас есть где жить, — Она улыбнулась Валентине; та ответила такой же улыбкой.
Женщина внимательно изучила их визы, проштамповала паспорта и махнула рукой в сторону Британии.
«Навсегда, — повторила про себя Валентина. — Я навсегда поселюсь с Джулией в этой квартире, которую мы даже не посмотрели, в окружении чужих людей — навсегда». Она стиснула руку Джулии. Джулия подмигнула.
В черном, холодном такси тянуло сквозняком. На заднем сиденье, с трудом найдя, куда поставить ноги среди многочисленных чемоданов, Валентина и Джулия задремали, но по-прежнему держались за руки. Лондонские улицы то мелькали за окнами, то застывали в неподвижности; другие водители проносились мимо, подчиняясь непостижимым правилам дорожного движения. Перед отъездом Джулия и Валентина сдали на права, но, пока такси пробиралось сквозь пробки по извилистым улицам, Джулия поняла, что водить здесь машину будет проблематично — даже для нее, не говоря уже о Мышке. Мышка всегда боялась заблудиться и вообще избегала незнакомых мест. А самое главное — машины у них не было. Джулия решила, что будет ездить на такси и на общественном транспорте. Рядом покачивался красный двухэтажный автобус. Пассажиры, все как один, выглядели усталыми и безрадостными. «Что скисли? В Лондоне живете, не где-нибудь! Вдыхаете тот же воздух, что королева и Вивьен Уэствуд!»[28]
Такси миновало станцию метро. Оттуда валом валил народ. Джулия посмотрела на часы: четыре пятнадцать. Пришлось перевести на десять пятнадцать. Водитель свернул на Хайгейт-роуд, и Джулия решила, что теперь уже близко. Она покосилась на Валентину: та сидела прямо и смотрела в окно. Переулок поднимался круто в гору. «Swain's Lane».
— Что-то романтическое, типа «Lovers' Lane»?[29] — поинтересовалась Валентина.
— Нет, скорей что-то свинское, мисс, — ответил таксист. — По этой дороге раньше свиней гоняли.
Валентина вспыхнула. Джулия достала помаду, мазнула по губам, не глядя в зеркало, и предложила тюбик Валентине, которая проделала то же самое. Они оглядели друг дружку. Джулия стерла лишнюю розовую точку в уголке рта Валентины.
По радио передавали какую-то шифровку — перечисление названий и цифр: «Тэмуорт одно, Бертон Альбион Дэгенем и Редбридж одно; Барнет ноль, Уокинг ноль; Эксетер-сити ноль, Харфорд Юнайтед одно, Олдершот два…»
— Футбол, мисс, — очки в турнирной таблице, — объяснил таксист, когда Джулия обратилась к нему с вопросом.
Добравшись до вершины холма, они поехали по узкой улочке между парком с одной стороны и кирпичными зданиями — с другой. В середине квартала высилась церковь, и такси остановилось на полпути к ней, возле безликой оштукатуренной постройки.
— Приехали. «Вотреверс-Мьюз».
С водителем рассчитывалась Джулия. Ее убило, что поездка на такси обошлась им в сто двадцать фунтов. Тем не менее она дала водителю десять процентов на чай.
— Благодарю вас, — сказал таксист.
Валентина открыла дверь, и в лицо ей ударил холодный, промозглый ветер.
— Хоть убей, не вижу, — обратилась она к Джулии.
Церковь была слева, а на оштукатуренной постройке значился номер семьдесят два. В промежутке шла узкая асфальтовая дорожка, которая круто спускалась в сумрак. Над ней маячила внушительная кирпичная стена, ограждавшая территорию церкви. Но Валентина не увидела ничего похожего на жилой дом.
— Вот там, наверное, — предположил таксист. — Вам помочь?
Чудом удерживая невообразимое количество чемоданов, он двинулся по дорожке. Джулия и Валентина шли следом, везя свои небольшие матерчатые чемоданчики. Дорожка огибала оштукатуренную постройку, за которой оказалась высокая каменная стена с железными штырями по верху. На стене выросла целая березовая рощица. От запаха мокрой земли Валентину охватила тоска по дому. А Джулия уже отпирала тяжелую деревянную калитку массивным ключом. Калитка бесшумно распахнулась, и Джулия исчезла за стеной. Водитель поставил чемоданы аккуратным рядком; Валентина топталась возле них на асфальте, не решаясь войти. Таксист бросил на нее любопытный взгляд водянисто-голубых глаз. Худощавый и далеко не молодой, он был одет в ярко-зеленый вязаный кардиган и коричневые клетчатые брюки.
— Вам плохо, мисс? — спросил он.
— Нет-нет, все отлично, — сказала Валентина, хотя на самом деле ее почему-то затошнило.
— Что ты там копаешься, Мышка? — закричала Джулия.
Ее голос звучал глухо, будто издалека.
— Из Америки? — спросил таксист.
— Тетя оставила нам в наследство квартиру, — ответила Валентина и почувствовала себя идиоткой. «Ему-то какое дело?»
— А-а, — сказал водитель.
Похоже, его любопытство было полностью удовлетворено. Валентина это оценила. Он не стал отпускать никаких комментариев по поводу их сходства. Видимо, счел это невежливым. Или просто не заметил. Ей грело душу, когда люди не замечали.
— Мышь!
Водитель мягко улыбнулся:
— Ступайте, вас зовут.
Улыбнувшись ему в ответ, Валентина поплелась вперед со своим чемоданчиком.
Джулия стояла у входа, взявшись за дверную ручку. Она ждала, пока Валентина пройдет по склизким, замшелым камням, которыми была вымощена аллея. При виде темной громады «Вотреверса», черных окон и причудливых кованых решеток Валентину затрясло. В воздухе то ли собиралась, то ли уже висела изморось. Таксист шлепал сзади. Джулия распахнула дверь.
Они вошли в холл. Здесь было тепло и сухо, не то что под открытым небом, и к тому же безлюдно. Стены, выкрашенные в серовато-розовый цвет, сразу вызвали у Валентины ассоциацию с мозгами. На плотно закрытой двери справа белела рукописная табличка с фамилией Фэншоу. На небольшом центральном столике стояли три почтовые корзины; сбоку притулился зонтик. Слева изгибалась лестница, ведущая наверх. Валентина подумала, что здесь не хватает только склянки с ярлычком «Выпей меня».[30]
28
29
30