На охоте с высокопоставленными лицами он ни разу не был и в этот раз он сюда попал только потому, что был личным лизоблюдом Андрея Янисовича.
– Какая красота, – восхитилась Аллочка, первой выпрыгнув из машины в высокую траву.
Плотно облегающий камуфляж на ее теле не совсем уместно гармонировал с туфельками на высокой шпильке, но все равно она смотрелась эффектно. Сняв кепку и распустив у себя на затылке плотно уложенный пучок волос, она превратилась из строгой женщины в обворожительную брюнетку. Ее, обычно строго заостренный, подбородок и нос поменяли очертания и приобрели некоторую приятную округлость. Когда же она расстегнула курточку и обнажила свою упругую грудь, покрытую лишь тоненькой беленькой маечкой, все охотоведы, за исключением деда Тимофея, который уже лет двадцать как был абсолютно безразличен к женским прелестям, пустили слюну и плотоядно заулыбались.
– Елки-палки, что же так голова трещит? – сетовал Иван Васильевич, усиленно массируя виски ладонями.
– Клин клином вышибают, – залебезил возле генерального директора Хитреев, очень любивший, особенно дармовой, «клин».
– Ты думаешь? – больше обращаясь сам к себе, спросил Иван Семенович.
– Знаю, что полезно.
– Доставай, – согласился Разгуляев.
Семен Абрамович пулей кинулся к одной из машин и уже через мгновение извлекал оттуда сумки-холодильники с припасами и выпивкой.
– Иван Васильевич, ну что же вы. Может попозже? У нас еще целый день впереди, – попробовал остановить начало культурного досуга Андрей Янисович.
– Чуток можно, – отмахнулся от своего заместителя Разгуляев и нетерпеливо схватил рюмку с водкой.
Выпили все, кроме охотоведов и Саши с Пашей. Им было не положено, а охотоведам не полагалось.
– Огурчиком закусите, пожалуйста, Иван Васильевич, – лебезя, подскочил к генеральному директору Гошкевич.
Хитреев от такой наглости сначала побагровел, затем посинел, а потом, когда попытка испепелить Гошкевича взглядом закончилась неудачей, побелел.
– После первой не закусываю, – отказался Разгуляев, и Семен Абрамович сразу же налил ему вторую рюмку.
Выпили по второму разу…
Потом еще по третьему…
Ну и по четвертому…
А так как четное число – это на смерть, то и по пятому.
– Пора уже, – наконец подал голос, слегка посоловевший, Егорка. – Мы сейчас на озеро съездим – уточек постреляем, а потом вернемся сюда обратно, и мужики начнут загонку.
Саша и Паша мигом рассадили всех по местам и тронулись в путь.
Как только машины скрылись за поворотом, голодные мужики-охотоведы бросились к скатерти с закусками и доели бутерброды с икрой и вкусной колбасой.
Через полчаса автомобили подъехали к большой заводи вялотекущей речушки.
Егорка рассадил своих гостей в две, заранее уже приготовленные, надувные лодки и, определив им позиции, выпустил на воду дорогой на дистанционном управлении автоматический манок. В одной лодке расположились Андрей Янисович, Хитреев и Гошкевич, а во второй Разгуляев с Сашей и Пашей. Егорка и Аллочка остались на берегу. Он управлял с пульта манком, а она наблюдала за спариванием лягушек.
Полчаса ничего не происходило…
Манок усердно крякал и не спеша плавал по заводи, но птица почему-то лететь не хотела.
– Может, слегка выпьем? – наконец подал голос, успевший уже дремануть и слегка протрезветь, Семен Абрамович.
– Сядь и сиди, – грубо осадил его Кох.
– Мой кум, как-то был на охоте на утку, – желая привлечь к себе внимание, начал придумывать очередную небылицу Гошкевич, но тут его прервал Иван Семенович:
– А что… Можно… Давай греби к берегу, раз предложил.
Хитреев и Давид схватились за весла одновременно и принялись молча пытаться вырвать их друг друга, как в это время с манком стало происходить, что-то невероятное. Механическое изделие усилило темп подачи звуков и волчком закрутилось на месте.
Оказалась, что познав превратности лягушачьей любви, Аллочка попросила у Егорушки пульт управления манком.
Пока все охотники наблюдали за тем, как Добрин пытается забрать у Сосиной пульт, на воду опустилась стая уток.
Первым уток заметил Гошкевич и на радостях, не целясь, пренебрегая субординацией, открыл огонь. За ним подхватился и Иван Семенович. Хитреев тоже для проформы поднял ружье и выстрелил куда-то в сторону.
Невредимая стая спешно поднялась в воздух и, когда казалось, что добыча ушла безвозвратно, Андрей Янисович деловито вскинул ружье и, почти не целясь, сделал два выстрела…