– Что может? – занервничал заведующий складом готовой продукции – Андрей Моисеевич Гудковский.
– Неважно, – строго отрезала подполковник. – Разгуляев, сколько в убежище находится запасов провизии и питьевой воды?
Иван Васильевич сразу ожил и подскочил с пола:
– Я не знаю. Это входило в компетенцию моего заместителя по техническому снабжению.
– А где он? Я его не вижу, – строго спросила «Комарик».
– Он лечится за границей, – ответил о местонахождении своего непосредственного начальника Гудковский.
– Как давно и где? – продолжила расспросы подполковник.
– Ну… – немного замялся Андрей Моисеевич.
– Где?! – строго рявкнула «Комарик» так громко, что инспектор по кадрам Гошкевич слегка обгадился.
– Со вчерашнего вечера в Тайланде, товарищ подполковник, – сразу ответил Гудковский.
– Слушайте мой приказ! – встав со стула у пульта управления, заговорила строгая женщина. – Разбиваетесь по десять человек и распределяетесь по ярусам, пересчитывая количество людей. Гудковский и вы, – показала она пальцем на Сашу и Пашу: – следуете в хранилище и выясняете количество запасов продовольствия. Доклад через полчаса.
Номенклатурщики бросились выполнять приказ и комната управления через несколько секунд опустела. Остался лишь Андрей Моисеевич, который криво улыбаясь, подошел к подполковнику и виноватым тоном заговорил:
– Аллочка, прости меня за то, что я тогда после корпоратива тебе не звонил, но ты пойми сама я многодетный отец… У меня были обязательства… Но это был лучший секс в моей жизни… И теперь, учитывая сложившиеся обстоятельства, я готов тебя поддержать и стать твоей опорой…
– Ха…ха…ха, – строго засмеялась «Комарик». – Идиот, я глубоко законспирированный сотрудник военной контрразведки. То, что тогда произошло, являлось лишь частью легенды, под прикрытием которой я пыталась просчитать предателя на заводе, который дал согласие на сотрудничество с разведкой «партнеров». Пошел вон. За неисполнение приказа – расстрел.
Гудковский хотел еще что-то сказать, но после того, как подполковник извлекла у себя откуда-то сзади небольшой блестящий пистолет, еще раз виновато улыбнулся и кинулся вон догонять Сашу и Пашу…
Через полчаса стало ясно, что в убежище находится почти шесть тысяч человек, а запасов провизии хватит всего лишь на несколько дней.
Известие о том, что запасы продовольствия и питьевой воды ограничены, моментально разнеслось среди спасшихся людей. Чтобы предотвратить волнение, подполковник контрразведки тычками заставила Разгуляева сообщить по каналу внутренней связи о том, что с ним связались военные и помощь уже в пути.
Когда людей покормили и устроили на ночлег, «Комарик» отправила Сашу и Пашу, чтобы они опять собрали всех номенклатурщиков вместе.
– Хочу вам сообщить, – злорадно усмехаясь, начала строгая женщина, когда администрация завода была в полном сборе: – что я обязана выполнить приказ и до прибытия эвакуационной команды провести внутреннее расследование, чтобы установить источник утечки информации.
– Каким же это образом? – поинтересовался Кох.
– Нам известна дата присвоения уникальных идентификационных кодов ракетам «Радость» перехваченных нашими «партнерами». Код вводится через специальный носитель информации в шифровальный компьютер, установленный в кабинете Разгуляева, где он обрабатывается и после кодировки записывается на новый носитель информации, который затем специальным курьером доставляется в Генеральный штаб. Похитить уникальный код возможно только вовремя обработки информации компьютером Разгуляева. Зная дату обработки кодов и, имея в наличии видеозаписи со скрытых камер видеонаблюдения, установленных по всему заводу, мы можем установить предателя.
– А если коды похитили у курьера? – вытянул руку вверх, как в школе, Хитреев.
– Даже если бы носитель информации был бы похищен, что маловероятно, то расшифровать его бы не смогли, потому что на это способен только второй шифровальный компьютер, установленный в Генеральном штабе, – пояснила подполковник.
– Да, да… Она говорит правду, – закивал головой, как китайский болванчик, Иван Васильевич.
– Если так… Значит он и предатель, – выскочил из толпы Гошкевич и тыкнул пальцем в ребра Разгуляеву.
Иван Васильевич от возмущения втянул в себя до упора пузо и закричал:
– Да я… Да ты… Да я даже понятия не имею, что я там нажимаю… Мне только показали, что нужно глаз к хреновинке какой-то приставить и на пластинку плюнуть, чтобы компьютер заработал, а затем ввести несколько любых цифр и букв.