В это время люди за столами радостно загомонили…
На крыльце появились хоругвеносцы, свеченосцы, диаконы, несколько подростков из приходской школы и два «обратившихся к Богу за спасением от лукавого» бывших алкоголика – Петр и Григорий. Первый нес большое ведро для яиц, а второй жестяную урну с прорезью на крышке. За ними в сопровождении людей, отстоявших утреннее богослужение, появился хмурый отец Никодим.
Невеселые мысли роились в голове у Никодима. Он сам на себя негодовал и не мог понять, какого беса он затеял менять канализационные трубы.
Пытаясь сэкономить, в том числе и в собственный карман, он самолично занялся поиском подрядчика для проведения ремонтных работ. Мониторя просторы глобальной сети, он нашел весьма привлекательное объявление, обещавшее за небольшие деньги и в самые короткие сроки произвести у заказчика любого вида строительные и ремонтные работы.
Хлопнув по исписанным татуировками рукам подозрительным представителем подрядчика, отец Никодим с легкой душой заплатил ему аванс. Через несколько дней во дворе церкви появилось несколько десятков потрепанных алкоголем мужиков, которые за три дня вручную раскопали старые трубы. Затем подрядчик заявил, что, ввиду изменившегося экономического положения в стране, сумма оплаты увеличилась втрое, и потребовал выплату дополнительного аванса.
Получив вместо аванса фигуристую дулю под нос, подрядчик с гордо поднятой головой из церкви удалился и с тех пор отец Никодим о нем не слышал. Казалось бы, что это трагедия, но у отца Никодима голова была не только для того, чтобы в нее есть…
Используя ежедневные порции горячего супа, он переманил к себе в добровольные помощники пожизненно двух работников бывшего подрядчика – Петра и Гришу, которые периодически вручную закапывали старые трубы обратно под землю. Ели они много, а работали мало, поэтому процесс облагораживания территории церкви был длительным и болезненным. В итоге, к празднику посреди двора еще красовалась, достаточно огромная, канава и еще более огромные горы слежавшегося песка.
Обойдя крестным ходом вокруг церкви, отец Никодим направился к столам…
Его сердце радостно билось, когда он слышал, как звенели о жестяные стенки ящика для пожертвований монеты, но еще радостней ему было, когда он слышал хруст купюр. Петр, которому в ведро клали яйца, уже два раза поменял тару, а вот по поведению Григория определить насколько потяжелел ящик с пожертвованиями, было невозможно.
Отца Никодима начал мучать вопрос – кряхтел ли Григорий от натуги от того, что щедро жертвовали или от того, что его дистрофичный организм уже устал?
Решив, что лучше этот процесс контролировать самому, отец Никодим снизил скорость движения по рядам и принялся пристально наблюдать за тем, как, кто и сколько жертвует.
Не спеша, кропя святой водой налево и направо, он заметил, что приближается к одной ревностной прихожанке, имя которой он никак запомнить не мог. Лицо отца Никодима расплылось в улыбке, но его взор омрачил здоровый мужик, который бросил в ведро яичко, а к ящику поднес руку, но мятую купюру туда не положил, а едва заметным движением спрятал себе в рукав рубашки.
От негодования у отца Никодима побагровело лицо…
Неслышно матернувшись себе в бороду, отец Никодим кропилом собрал побольше воды в кропильнице и с силой направил поток «благодати» в голову хитрому мужику.
Получив полтора литра холодной воды в лицо, Егорка благодарно кивнул головой и, облизав пересохшие с перепоя губы, быстро сложив свою провизию, семимильными шагами, рассекая толпу страждущих, словно ледокол мелкие льдины, направился к выходу.
Негодуя, отец Никодим забыл окропить снедь Гертруды Видленовны и плюнул себе через левое плечо, случайно попав на куличи строгой женщины. Та, решив, что так и надо, потому что в церкви была первый раз в жизни, собрала провизию и поспешила вместе с другими людьми, получившими благодать, на выход.
От расстройства у Гертруды Видленовны выступили на глазах слезы…
– За что же мне такое наказание? Чем я согрешила? – думала она про себя. – Этому столько благодати дал… Этой собственной жидкостью осветил… А я?
Решив не сдаваться, Гертруда Видленовна от стола не отошла, а решила подождать второй заход. Денег у нее больше не было, но оставалась пластиковая карточка с правом на бесплатный проезд в общественном транспорте, как инвалиду, которую она и решила пожертвовать церкви.
Однако не довелось…
Толпа людей, отстоявших службу в церкви и терпеливо дожидавшихся освобождения столов, хлынула неудержимой лавиной с песчаных гор на вакантные места, схлестнувшись со страждущими, ожидавших в уже в пронумерованной помадой очереди у ворот.