Сорин вернулся в гостиную и ещё раз внимательно осмотрел помещение. Лучше бы, конечно, он этого не делал. Молодой человек вздрогнул от увиденного.
В высоком кресле за массивным деревянным столом находилось мумифицированное тело хозяина этого помещения, да и всего корабля, по видимому. Лежащая на столе, высохшая до костей рука сжимала рукоять армейского игольника, направленная прямо в грудь молодого человека.
Сорин мгновенно взмок всем своим измученным организмом. Руки непроизвольно потянулись к мечам, и только потом он осознал, что ему ничего не угрожает и труп находится в этом положении уже лет двадцать. Наверное, со времени удара. Видимо, раненый хозяин корабля отстреливался до последнего, хотя какой урон мог нанести игольник, даже армейский, бронированным корпусам дроидов под руководством спятившего искина?
Сорин приблизился к столу и осмотрел тело погибшего человека. Длинные седые волосы опускались тому на плечи, наполовину прикрывая спереди пустые глазницы. Стянувшаяся высохшая кожа вокруг рта обнажила пожелтевшие зубы и казалось что давно умерший человек с недобрым оскалом наблюдает за ним.
Сорин подошёл ближе и разглядел знаки различия на одежде мумии. Звезда в окружении трех комет. Адмирал флота. Полный адмирал. Даже у командующих флотами было по две кометы вокруг звезд. А тут очень странный чин, о котором он даже и не слышал.
На столе перед телом погибшего человека лежали серебристый кинжал и медальон в форме капли. Сорин осторожно кончиком меча подтянул к себе медальон и, когда ему это удалось, взял его в руки. Медальон был сделан из серебристого металла с мелкими золотыми вкраплениями и висел на цепочке из того же материала. Он был очень тяжел. Маленькая безделушка толщиной в пять миллиметров и диаметром в три сантиметра весила никак не меньше килограмма. Он нажал на кнопку, расположенную сбоку от места крепления первого кольца цепи, и медальон раскрылся на упругом шарнирном соединении. На внутренней стороне одной из половин прямо на металле с фотографической точностью было выгравировано лицо девушки. Очень знакомое лицо. Сорин с волнением достал из внутреннего кармана комбеза голофото матери и в растерянности замер. Это было одно лицо. В медальоне, более молодое а на голофото уже взрослое, но это было лицо его матери. Без сомнений.
На второй половине была гравировка каких то рун, выполненная в виде папиллярных линий. Этакий рунный отпечаток чьего то пальца. Работа очень тонкая и необъяснимо притягательная для него. Чем дольше молодой человек смотрел на эти линии, тем сильнее он погружался в какой то неведомый ему, манящий мир. Он прикоснулся подушечкой большого пальца к папиллярному рисунку на медальоне и ощутил, как что то его укололо. Но Сорин не отдернул руку от резкой боли, а наоборот, вжал ее сильнее. Так, словно его пальцы свело судорогой, не давая разжать их, как он ни старался. Через минуту бесплодных усилий судорога все таки прошла и пальцы разжались. Медальон, выскользнув из руки упал на стол. Сорин вновь взял его в руку и осмотрел узор на левой его половине. Он мог бы покласться, что узор линий изменился, изменились и руны в ключевых точках узора.
Молодой человек не стал заморачиваться рассматриванием медальона и, закрыв его, повесил на шею , ближе к сердцу. Потом подтянул к себе поближе небольшой кинжал, изготовленный из того же материала. Тот лег в руку как влитой, только создавалось ощущение, что кинжал сопротивлется. Сорин не стал задумываться над поведением куска металла и, спрятав его в рюкзак, решил уходить из каюты. Тем более, что надо было еще прорваться сквозь заградительный огонь плазменной спарки в конце коридора.
Перед уходом, он развернулся и отдал честь сидевшей в кресле мумии. Кто бы он не был, он сражался до самого конца, и заслуживал уважения.
Затем, взяв клинки, которые вновь засияли голубым светом как только он взял их в руки, он выскочил в коридор и, оттолкнувшись от противоположной стены в два прыжка оказавшись у турели, сильным взмахом снес ее с потолка. Все это он сделал на такой скорости, что искин даже не успел среагировать, лишь немного повел стволами в его сторону.
В ту же секунду механический голос сообщил, что включена система самоуничтожения корабля и через пять минут крейсер погибнет в плазменной вспышке.
Сорин бросился на выход из корабля, пытаясь за оставшееся до взрыва время преодолеть бегом и ползком весь путь до пробоины, через которую он и проник сюда. Ему это удалось уже на последних секундах и, выскочив из корабля, он стремглав бросился к спасительной броне крейсера.