Наконец в назначенный час раздался телефонный звонок: это был Тино Манчино.
После приветствий я обрисовал ему картину. Не успел я закончить, как Тино заявил, что они с Гроссо выезжают ко мне.
– Нет, – перебил я. – Выслушай меня до конца!
И я подробно изложил ему историю про деда. По воле случая оказалось, что Тино каждое утро отвозил на своем грузовичке в Текали – местечко, откуда был родом дед, – бригаду рабочих. Вечером он забирал их оттуда.
– Превосходно! – воскликнул я. Мне пришло на ум поручить своим школьным друзьям нанести визит вежливости почтенному семейству деда. Манчино сразу заверил меня, что поможет уладить дело.
– Благодарствую, друг мой! – ответил я.
Но прежде чем положить трубку, я попросил Манчино не переусердствовать, а только вежливо, но доходчиво объяснить родным этого козла, что с земляками вести себя так не годится.
– Спокойно, друг. Я потолкую об этом с Гроссо.
Между тем я тоже начал действовать. Прежде чем перескочить через ограду военной части, я посмотрел, кто стоит на часах: дежурил мой приятель, поэтому я решил войти через главный вход. Он отвернулся и сделал вид, будто не заметил меня.
Я дождался, пока все уснут. Караульный, охранявший коридор, храпел, как трактор. Когда глаза привыкли к темноте, я надел маскировочный костюм, резиновые тапочки на мягкой подошве и направился в уборную. Взял емкость, в которую два дня собирал кал, помочился туда, разбавил все водой, спиртом, плеснул чистящих средства и прокрался в комнату, где спал Тано.
Он отравил мне две недели жизни, превратив ее в ад, и я не мог позволить ему спокойно отправиться домой! Осторожно приоткрыв дверь, я вошел и опрокинул заготовленную смесь на вторую койку от входа, прямо в лицо спящему, с криком:
– Попробуй-ка немного дерьма, ублюдок!
После этого я быстро прошмыгнул в свою комнату и всем весом навалился на дверь. Как я и думал, вскоре кто-то стал ломиться снаружи.
Это был мой враг. Он сразу понял, кто сотворил с ним такое, и хотел расквитаться со мной. Тано отчаянно колотил в дверь. Я слышал, как несколько раз он, весь перепачканный дерьмом, поскользнулся и упал. Он кричал, как безумный, и перебудил всю казарму. Караульный поднял тревогу, и чуть погодя на место прибыл начальник охраны в сопровождении нескольких солдат.
Подлец Тано стал в открытую обвинять меня в том, что я вылил на него дерьмо. Конечно, я отпирался, но толком не мог объяснить, почему на мне в такой час – маскировочный костюм и резиновые тапочки.
Лейтенант обозвал меня грубой скотиной, но я, сразу перейдя на ты, осадил его:
– Ты еще будешь рассказывать мне про грубость? А сам-то со своими солдатиками позволяешь процветать здесь насилию и несправедливости! Вы мне противны. Вы сами себе должны быть противны. Отбросы общества. Ты называешь нас преступниками, а сам – жалкий трус!
От ярости я потерял рассудок. Лейтенант смотрел на меня в недоумении. Затем он развернулся и ушел, приказав караульному положить ему на стол рапорт.
– Засунь рапорт себе в задницу, синьор лейтенант! – крикнул я ему вслед. Я не мог забыть слов, с которыми он обратился к нам, новичкам, когда мы только прибыли в казарму. Я молча проглотил бы все его наставления и упреки, если бы лейтенант был справедлив по отношению ко всем нам, однако на многие вещи он закрывал глаза.
На следующий день во время сбора Тано бросился было с кулаками на меня, но деды удержали его, пообещав содрать с меня шкуру за пределами казармы.
Тогда я сказал Тано, изображая, будто держу возле уха телефонную трубку:
– Позвони сначала своим папаше, мамаше и сестренке! Понял меня?
Услышав эти слова, Тано побледнел и сразу потерял всю свою наглость.
В тот же день меня вызвали к коменданту. Он приказал подчиненным покинуть кабинет, и между нами состоялся мужской разговор с глазу на глаз. Он сказал, что знает о происшедшем и что нужно положить конец всей этой войне.
– Это не так просто, – ответил я.
– Послушай-ка, Антонио, – впервые офицер обратился ко мне по имени, а не по фамилии. – Дедовщина и мне не по душе, но это пустяк по сравнению с другими проблемами в нашей казарме, которая, замечу, является также исправительным заведением. Сам можешь догадаться, что значит присматривать за испорченными ребятами. Подчинение правилам, строгость, дисциплина. Порядок и чистота в комнатах… Без этого никуда.
– И следить за соблюдением порядка и дисциплины вы поручаете группке вздорных придурков, – перебил я.