Я спросил, довольны ли они зрелищем, и, поскольку никто из шайки не посмел жаловаться, заставил их смеяться: “Ну же, смейтесь, смейтесь!”
Они прикрывали срамные места руками и смеялись, чтобы не расплакаться.
Я вскочил на свою “Веспу” и сказал:
– А теперь мне пора, но я еще вернусь, да не раз. И вы не посмеете угонять мой мопед, не так ли?
– Да, да да, – повторяли они хором.
Пеппе включил первую передачу, и мы медленно тронулись.
Все тело еще ныло у нас от боли, но душа ликовала – казалось, мы боги, мы сильны.
“Черт возьми, какую власть дает оружие”, – подумал я.
Пеппе смотрел на меня с восхищением и клялся, что предан мне навеки.
Вернувшись домой, я размышлял перед сном о происшедшем. Я был доволен и горд собой и впервые уснул с пистолетом под подушкой. На следующий день Пеппе рассказал, что товарищ его отца, живший в Джардини, видел на улице голых парней. “Ничего святого у вас нет, бесстыдники!” – сказал он им. Мы чуть не лопнули со смеху.
Но история на этом не закончилась. Родители тех ребят заявили карабинерам, что двое неизвестных в масках, на “Веспе”, обобрали их бедных детишек. Естественно, примерные ребятки не стали рассказывать, как обстояло дело.
Я был взбешен и даже собрался навестить их, но, рассудив здраво, решил, что пока лучше вообще не показываться в Джардини. Карабинеры искали черную “Веспу” с багажником и глушителем “Полини”. Пришлось разобрать ее на запчасти.
Несколько дней спустя начальник цеха, в котором я работал, поручил мне передать небольшой шкив владельцу крупного продуктового склада. Я не заставил повторять поручение дважды, поскольку всегда был рад выбраться из душного, пропахшего маслом и паленой резиной помещения. Я приладил шкив на багажнике велосипеда и не спеша покатил к большому складу. Рабочий показал мне, где вход. Пришлось несколько раз постучать, прежде чем хриплый голос ответил: “Входи!”
Я осторожно открыл дверь. За столом сидел мужчина – по всей видимости, бухгалтер – и что-то писал. Он не ответил на мое приветствие и, даже не удостоив меня взглядом, торопливо указал рукой, куда положить шкив. Затем попросил подождать, пока он закончит расчеты, чтобы я отнес накладную своему начальнику.
“Мерзкий тип”, – подумал я и присел, хотя бухгалтер не предложил мне этого. Но попытайся он возразить, я бы ударил его. На столе прямо перед ним тлела недокуренная сигарета. Похоже, этот человек часто оставлял так окурки: столешница была прожжена в нескольких местах. На рубашке у него темнели масляные пятна.
Пока я рассматривал этого типа, мой взгляд упал на маленький полуоткрытый сейф, вделанный в стену рядом с его столом. Я притворился, будто у меня затекли мышцы, и потянулся вперед – рассмотреть, что лежало в ящичке, но так и не понял, что там было.
Выходя из склада, я решил как-нибудь наведаться туда.
Я рассказал об этом Пеппе. Работа на заводе уже давно опостылела нам. Со своим заработком Пеппе не мог позволить себе даже сигареты. Его дела шли настолько скверно, что несколько раз я одалживал ему деньги и постоянно делал подарки: все, что я покупал для себя, я покупал и для него. Правда, потом Пеппе сказал, что не может больше принимать от меня все эти дары.
Я в деньгах не нуждался, потому что потихоньку черпал из своей тайной сокровищницы, о которой, естественно, никому не рассказывал, даже Пеппе.
Я не подначивал его, но когда рассказал о сейфе на складе, Пеппе сам предложил: “Ограбим?”
Сказано – сделано. Мы взяли пистолеты и обрез, который выглядел поистине устрашающе. Выждали момент, когда на складе все затихнет, надели маски и вошли. Внутри никого не было, но я знал, что в комнате с сейфом сидит бухгалтер. Я распахнул дверь, и на этот раз бухгалтеру хватило ума вести себя вежливо – со мной и с господином Обрезом.
Я приказал открыть сейф, но у бедняги так дрожали руки, что ему не удавалось даже вставить ключ в замок. Вырвав ключ у бухгалтера, я сам открыл дверцу, залез в сейф почти с головой и выгреб все, что там хранилось. Деньги и ассигнации я затолкал в пластиковый пакет. Я спросил у бухгалтера, есть ли еще деньги, и тот указал мне на кассу с дневной выручкой. Я тщательно обследовал также ящики стола и в одном из них обнаружил новенькую пушку: автомат 7,65 калибра. Настоящий красавец! Тогда-то и зародилась моя любовь к автоматическому оружию.
Пеппе ждал меня снаружи с включенным мотором. Я разрядил обрез и спрятал его в сумку вместе с деньгами и пистолетами, и мы скрылись в темноте.
Через четверть часа мы сидели за столом нашего штаба – комнатки, которую мы снимали на имя родственницы Пеппе и использовали как место встречи, – и считали добычу: миллион четыреста тысяч лир мелкими банкнотами по пятьсот и сто. Нам достались также ценные бумаги, но мы не умели с ними обращаться и потому подбросили их в чей-то почтовый ящик. Часть денег мы отложили – сумму, достаточную для аренды штаба на целый год, часть я забрал себе, покрыв свои расходы на покраску стен штаба и ремонт в уборной, остальное поделили. Пистолет, разумеется, мы не могли разделить. Я подарил Пеппе свой, а себе взял найденный в ящике бухгалтера. Эта кража стала первой и не последней в моей жизни. С тех пор нас с Пеппе было не остановить. Особенно нам полюбились бензоколонки – настоящие рудники наличных денег.