- Намного, - ответила я, прислушиваясь к себе.
- Ты плакала во сне и звала маму, – сказал доктор, улыбаясь по-прежнему.
- Плакала? Я уже пять лет, как не плакала. Не может этого быть, – попыталась я оспорить слова доктора.
- Иногда стоит и поплакать.
- Слёзы - это оружие слабых, - возразила я. – А я не нытик.
- Слёзы - это не оружие, иногда слёзы - это вода, которая бежит из камня, если его очень сильно сжать, – ответил мне врач. – Плакать нестыдно.
Я помолчала, обдумывая его слова. Может быть, так оно и есть. Но некоторые плачут при каждом удобном случае. Виктория, например.
- Вы сказали, что я звала свою мать? – мне хочется поговорить об этом, потому что слово мать для меня с некоторых пор звучало, подобно ругательному.
-Да. Ты звала маму, как и всякий ребёнок, когда ему больно, – врач снова погладил меня по голове. – Звать маму - самая естественная вещь в мире.
- У меня нет матери.
- Звать маму – самая естественная вещь в мире даже для тех, у кого нет мамы, – сказал врач.
Вот тогда я ему и поверила.
Я поверила ему настолько, что рассказала всё то, что почувствовала, когда наша с Викторией мать сказала, что уходит жить в людской мир. О нет, надо отдать ей должное, она не хотела нас бросать. Но она знала, что отец не позволит ей забрать нас с собой. И, конечно, она знала, что я привязанная всем сердцем, каждым своим нервом к Сорочьему Царству, никогда не пойду вслед за ней. А Виктория хотела. Но я заставила её передумать. И ничуть не жалею об этом, потому что жизнь и время показали, что я была права. Мать не выдержала испытания человеческой жизнью и вернулась. Вернулась, чтобы стать Обособленной.
Игорь
За разговорами идти легче, хотя бы не варишься в котле собственных мыслей. Да, мы со Стражниками стоим по разные стороны баррикад, но сейчас с Сергеем мы делаем одну работу. Мы должны пройти через лес, а там мы расстанемся и, кто знает, как сложатся наши судьбы в дальнейшем. Этот Стражник не так плох в сравнении с остальными.
Сейчас, когда Марины с нами нет, вся ответственность за благополучный исход нашего мероприятия ложится на мои плечи. Пора уже прекратить строить из себя обиженную девочку. «Ты называешь себя главой Стрёкотов» - сказала она. Я не называю. Я и есть их глава.
- Ребята, привал. Скоро стемнеет.
Мы разжигаем костёр и ужинаем. А Сергей что-то нервничает: то поднимет на меня свой взгляд, то опустит, ёрзает, его руки слегка подрагивают. Так ведёт себя человек, который хочет что-то сказать, но не решается. Ну?! Давай уж, раз собрался.
- Завтра мы расстанемся, – наконец, говорит Сергей. – И я хочу сказать вам, особенно тебе, Игорь, не держи зла на Стражников. Не наша вина, что наши предки согласились стать такими. Если бы у меня был выбор, я может быть, предпочёл бы, как и все остальные люди, не знать о существовании Сорочьего Царства. Не знаю… Сейчас мне кажется не по мне это… Думаешь, я не почувствовал сразу вашу неприязнь ко мне? А после того, что случилось с Мариной, я сам себя виню.
- Не надо оправдываться. Я ведь понимаю. Не глупее же я Стражника, - усмехаюсь я.- Но и ты пойми. Вы грозитесь уничтожить наше Царство. Не должен же я вас любить за это?
- Я буду голосовать против этого решения. В любом случае, найдём мы твоего брата или нет, - возражает Стражник.
- Расскажи нам всё, что знаешь об этой истории, - говорит Марк. – Ведь Стражникам это ничем не угрожает. А Сорочье Царство, возможно, спасётся благодаря этой информации. Ты же нормальный, ты не похож на ваших…
- Отрадно слышать, - грустно улыбается Сергей. - Но ведь мне мало, что известно, я всего несколько месяцев Стражник. После смерти папы…
И тут до меня доходит, что Сергей вовсе не Стражник. То есть он, конечно, Стражник по праву наследования старшим ребёнком этого звания. Но он совсем ещё пацан. Пацан, который недавно потерял отца.
- Извини. Я как-то упустил, что… - я и сам понимаю, как нелепо звучит моё оправдание. Я тоже потерял родителей, и эта боль теперь всегда живёт во мне, блуждающей острой иголкой, попавшей под кожу. Иногда она не чувствуется совсем, но порой она так близко подбирается к сердцу, что...
Сергей отрицательно качает головой:
- Никто не обязан переживать вместе со мной смерть моего отца. Всё нормально. Боль потери уже не такая острая… И я готов рассказать вам всё, что знаю. И он рассказывает:
- Десять лет назад, когда был снят Великий Запрет, ваше царство поделилось на тех, кто решил не посещать наш мир, они назвали себя Пикалами…