- Александр Витальевич прав, - подумав, произносит Игорь, - у нас будет время разобраться. Потом, когда всё закончится. Он протягивает Марку руку для пожатия. Тот нехотя протягивает свою.
- Марина? – врач смотрит на меня.
- Я с ними не ссорилась, - фыркаю я, но кладу свою руку поверх их сцепленных ладоней. Доктор кладёт свою руку на мою.
- Чтобы ни случилось в пути, обещайте, вы не оставите друг друга, и сделаете всё, чтобы добраться до Обособленных и найти ребёнка, - строго говорит он.
- Обещаем! – произносим мы в разнобой и тут же расцепляем руки, будто эти вынужденные прикосновения нам противны.
- А как зовут ребёнка? – внезапно приходит мне в голову мысль, - а то мы всё время говорим о нём, но никто не называет его по имени.
- А я разве не сказал вам? Его зовут Женя, но дома его называли Жожо, - отвечает мне врач.
В это время над лесом раздаётся гром. Гром в начале зимы. Такого не было за всю историю Сорочьего Царства. И снова невыносимая нежность заполняет всё моё тело. На этот раз она исходит от этого имени. Жожо. Но сразу же вслед за этим чувством меня посещает щемящий душу страх. И я понимаю, что этот страх связан с этим маленьким мальчиком, Жожо. Неужели я боюсь ребёнка? Нет, напротив, я боюсь за ребёнка. Также, как раньше, я боялась за маленькую Викторию. Это страх сестры, это страх матери…
Игорь
Не думать, только не думать о том, что сказал Марк, иначе мне не выполнить обещанное доктору. Помню, примерно такое же состояние было у меня, когда Сергей сказал про мою маму, что она… Старая Сорока, я тогда даже на Марка сердился, хотя он ни в чём не был виноват. Тогда… Тогда нас примирила друг с другом только опасность. Не думать, не думать, не думать о том, что сказал Марк. Надо же, Марина… Нет, не думать. Только идти вперёд. Искать неизвестного нам Жожо, будущего спасителя Сорочьего Царства.
Марина
- А он не мог заблудиться в лесу? – беспокоюсь я.
- Кто? – вздрагивает доктор от внезапного вопроса, разрушившего тишину.
- Этот мальчик. Жожо…,- мурашки проходят по моей спине, когда я произношу это имя. Что происходит? Почему я так реагирую? Смотрю на остальных, все идут спокойно. Ну или создают видимость спокойствия.
- Не думаю. Ведь ему помогал лес. И Дикие. Возможно, сейчас он уже на подходе к Обособленным.
- А озеро Искушения? – продолжаю я пытать доктора.
Игорь поворачивается ко мне:
- Почему ты так переживаешь за него?
- Она о Сорочьем Царстве переживает. Теперь на ребёнка вся надежда. Судьба отдельно взятого малыша меркнет перед судьбой Сорочьего Царства, - влезает в разговор Марк.
- А ты разве не переживаешь? Судьба этого ребёнка, Жожо, - и снова мурашки пробегают по телу, - неразрывно связана с судьбой нашего Царства.
- Я не знаю, что там с озером Искушения, может быть, оно тоже поймёт, что этот малыш особенный. Всё-таки пещера - часть Сорочьего Царства, - подумав, отвечает мне Александр Витальевич.
- А если нет?
- А если нет, то мы встретим его, когда он будет идти обратной дорогой.
- А чем, интересно, озеро Искушения может привлечь маленького мальчика? – улыбается Игорь, впервые за сегодняшний день. – Не машинкой же на пульте управления.
Все улыбаются вслед за ним. Хоть улыбки эти совсем не весёлые, но всё-таки это уже улыбки.
- Значит, мы скоро с ним встретимся, - подытоживаю я наш разговор.
- Чьюк, чьюк, чьюк,- будто в подтверждение моих слов стрекочут на ветках Дикие Сороки, наши друзья.
- А почему лес не подскажет вам, где Жожо? Ведь рассказал же он вам о том, что Дикие напали на Игоря и Марка, - киваю я в сторону наших спутников.
- Я не могу приказать лесу или спросить у него, он сам говорит мне о том, о чём сочтёт нужным. Всё было бы гораздо проще и легче, если бы я мог спросить. Но… возможно, лес не хочет, чтобы нам было проще.
- Почему? – пожимаю я недоумённо плечами.
- Потому что то, что легко достаётся, потом не ценится.
- Но я всегда буду ценить Сорочье Царство, это самое дорогое, что у меня есть. Оно мне дороже всего, - говорю я. А перед глазами встают Виктория и папа, и кто-то сжимает сердце ледяной рукой. Нет, если бы мне пришлось выбирать между моей семьёй и Царством… Если Стражники применят Наказание, мы тоже станем людьми, ради Виктории, ради её будущего. Ради того, чтобы она жила.