Отведя внимание от своей сабли, Драгомир погладил эфес оружия, плавно добравшись пальцем до гарды. Эта красавица постоянно привлекала внимание его собратьев-«воронов» из-за того, что в Кемендуме она являлась большой редкостью. Каждый раз доставая саблю из ножен, Дружинник снова и снова вспоминал, как делал то же самое, будучи облачённым в кольчугу, наговицы[1], наручи, а на голове красовался конический шлем. Когда-то звон, издаваемый металлом от соприкосновения с ножнами, заставлял гордость заполнить душу. Сейчас же Драгомир не чувствовал абсолютно ничего - жизнь дружинника постепенно забывалась, а кольчуга сменилась на лёгкую, кожаную броню с вкраплёнными стальными пластинами.
Время тянулось со скоростью улитки, но рессулиец не собирался рисковать успешным завершением задания. Они вместе с Вильмоттом просидели в доме торговца до самого заката, не спуская глаз со своей жертвы. Торговец окончательно смирился со своей участью, а потому старался как можно меньше обращать на себя внимание «воронов». Лишь изредка с его стороны слышалось тихое сопение или чавканье. Драгомир изо всех сил сдерживался от того, чтобы не начать зевать каждую минуту. Вильмотт, в отличие от напарника, не стеснялся показывать, насколько ему было скучно тратить время на столь унылое задание, порученное их связным. Оба «ворона» понимали всю важность выполняемой работы, но в глубине души очень жалели, что шанс выполнить задание выпал именно им.
Мало-помалу небо начало терять свою яркость, а комната, в которой сидели наёмники, постепенно погружалась в полумрак. Только сейчас Драгомир допустил мысль, что их ожидание подошло к концу. Посмотрев на своего напарника, Дружинник изложил ему свои мысли.
- Я уж думал, ты и ночь решил здесь провести, - облегчённо вздохнул Вильмотт, вставая с кровати. - Клянусь всеми богами, в упрямстве ты бы точно поборол того, кто сегодня ждал нашего друга.
Он махнул рукой в сторону торговца. Тот, в свою очередь, испуганно дёрнулся, осознав, что «вороны» вспомнили о его присутствии.
- Спасибо на добром слове, - ответил напарнику Драгомир, тоже поднимаясь с места. - Благодарим за гостеприимство, но нам пора.
Торговец пролепетал что-то в ответ, но наёмники уже покинули его дом. Широкая улица пригорода Айнэста встретила их тёплым светом заходящего солнца. День подходил к концу, небо становилось бледно-розовым, духота исчезала из воздуха. Округу заполнял стрёкот сверчков, рядом с наёмниками без устали жужжали комары. Отмахнув от лица нескольких особенно надоедливых насекомых, Драгомир натянул на голову капюшон и спрятал нижнюю часть лица под широкой повязкой. Вильмотт поступил так же, однако лицо закрывать не стал. Его лёгкая щетина тёмного цвета не привлекала абсолютно никакого внимания, в отличие от русой бороды Драгомира, которая не была характерна для Кемендума. Связной велел не скрывать значки с изображением ворона, говорящие о принадлежности к северо-западному отделению наёмников, однако Дружинник не хотел, чтобы в нём признали рессулийца - таким образом, его было сложнее опознать среди своих собратьев.
За пределами пригорода раскинулись просторные поля и луга, которые ближе к линии горизонта испещрялись холмами. Драгомир и Вильмотт шагали по широкому тракту, который назывался Сквозным. Дорога получила такое имя из-за того, что она проходила через всё королевство: от самого южного города Белтоуна и до самого северного - Слэйдена. По Сквозному тракту можно было передвигаться в любое время года - он никуда не пропадал, благодаря частым путешествиям торговцев, пересекающих Кемендум вдоль и поперёк. Однако Драгомиру несколько раз в голову прокрадывалась мысль о том, что этот тракт, скорее всего, не смог бы выдержать зиму его родины, Рессулии. В холодный сезон там выпадало так много снега, что большую часть дорог приходилось протаптывать заново почти каждый день. Именно по этой причине рессулийские бродячие торговцы считались самыми отчаянными людьми на всём материке Лоринар.
Прогнав из головы мысли о Рессулии, Дружинник пошевелил плечами, поправляя неудобно севшую броню. На лбу выступили капельки пота, руки, облачённые в кожаные, беспалые перчатки, стали влажными, а ножные обмотки превратились в мокрые тряпки, несмотря на лёгкие сапоги. Драгомир всё ещё испытывал некоторые неудобства от местного климата - особенно, когда ему предстояло выполнять непростую работу, требующую постоянное перемещение из одного населённого места в другое. Тепловые удары рессулиец больше не получал, однако желание носить сапоги без портянок всё ещё посещало его голову. Нервно сглотнув и снова смахнув со лба крупные капли пота, Дружинник чуть-чуть ускорился, надеясь поскорее добраться до лагеря «воронов».