Окно брякнуло с шумом, стекла, звеня, вылетели вон, и страшная свиньиная рожа выставилась [выглянула] поводя очами, как будто спрашивая: «Что вы тут делаете, добрые люди?»
8
Цур тоби! пек тоби! Сатанинске навожденiе!
Ужас оковал всех, находившихся в хате. Кум, с разинутым ртом [разинув рот] превратился в камень. Глаза его выпучились, как будто хотели выстрелить. Разверстые пальцы остановились в судорожной недвижности на воздухе [в воздухе] Один из гостей, превышавший всех прочих целою головою и казавшийся [бывший] <храбрее?> всех прочих, в непобедимом ужасе подскочил [соскочил] с места и ударил головою об перекладину под потолком. Доски посунулись, и попович с громом и треском полетел на землю. «Ай, ай, ай!» кричал один [он] повалившись на лавке, болтая в ужасе руками и ногами. «Спасайте!» голосил [кричал] другой, закрываясь [навалившись] тулупом. Кум [Далее начато: полез<?>] выведенный из своего окаменения вторичным испугом, спрятался в судорогах [полез] под подол своей супруги. Высокий храбрец полез в печь, несмотря на узкое отверстие, и сам задвинул себя ослоном. А Черевик, как будто облитый кипятком схвативши и над<евши?> горшок <1 нрзб.> вместо шапки, бросился к дверям и как полуумный бежал по улицам, не видя земли под собою [Вместо «схвативши ~ под собой»: бросился, схвативши горшок <1 нрзб.> вместо шапки, бежать и как полуумный очутился посреди улицы] Усталость заставила его, однако ж, уменьшить немного скорость своего бега. Сердце его колотилось как мельничная ступа; пот лил градом. В изнеможении готов он уже был упасть на землю, как вдруг послышалось ему, что сзади кто-то гонится за ним. [Далее было: а. Чорт б. Дыхание зажалось в. ч<орт>] Дух у него занялся. «Чорт! чорт!» кричал он, утроив [удвоив] силы и удирая [бежа] без памяти, и через минуту растянулся бессильно на земле. «Чорт! чорт!» кричало <за ним> и он слышал [чувствовал] только, как что-то с громом повалилось на него. Тут память от него улетела, и он, как страшный жилец [оби<татель>] тесного гроба, остался [лежал] нем и недвижим посереди дороги.
9
«Слышишь, Влас!» говорил, приподнявшись, один цыган из толпы других: «возле нас кто-то помянул чорта!» — «Мне какое дело?» проворчал, потягиваясь, лежавший возле него сосед: «хоть бы и не одного, а всех своих родичей помянул». [Далее начато: Мало ли чего не соврет] — «Но, ведь, так закричал кто-то, как будто душат его!» — «Мало ли чего не соврет человек!» — «Воля твоя, хоть посмотреть нужно. А выруби-ка огня!» Другой цыган, ворча про себя, поднялся на ноги, два раза осветил [Начато исправление: смуглое лицо] вокруг себя искрами, будто молниями, раздул [и раздул] губами зажегшийся трут и с каганцем [с светильнею в руках отправились] — обыкновенною малороссийскою светильнею, состоящею из [из черепка] разбитого черепка, налитого овечьим жиром, отправились, освещая. «Здесь [Тут] лежит что-то», сказал один цыган: «а посвети-ка сюда!» Тут пристало к ним еще несколько человек. «Да что лежит, Влас?» — «Да так, как будто два человека: один на верху, другой на низу; который из них чорт, уже я и не распознаю!»
«А кто на верху?»
«Баба!»
«Ну, вот, это то [это ж] и есть чорт».
Всеобщий хохот и шум разбудили наших мертвецов, которые, полные прошедшего испуга, долго стояли выпучивши глаза, глядя в ужасе на загорелые смуглые лица цыган, которые, озарившись местами [которые, будучи озарены местами] неверно [бледно] и трепетно горевшим огнем и отененные черными всклокоченными волнами, казались диким сонмищем гномов, окруженных [Далее было: а. мраком непробудной б. густым] тяжелым подземным паром и облаками мрака [и мраком] непробудной ночи.
10
Цур тоби, пек тоби, сатанинске навожденiе!
Свежесть утра веяла над пробудившимися Сорочинцами. [Далее начато: Приятный холод] Клубы дыма [дыму] со всех труб понеслись навстречу показавшемуся солнцу. Ярмарка зашумела. Овцы заблеяли, лошади заржали, [Далее начато: гуси заго<готали>] крик гусей и перекупок, шум и говор [Вместо «Овцы ~ говор»: [блеянье] ржание, блеянье, крик, рев, шум] понеслись снова по всему табору, и [Далее начато: народ] страшные слухи [Далее начато: так] про красную свитку, наведшие [а. так много напугавшие б. сильно поде<йствовавшие> в. произведшие] такой страх на народ в таинственные часы сумерек, казалось, исчезнул вместе с осветившим мир утром. Зевая и потягиваясь, лежал Черевик [Черевик под] у кума под крытым соломою сараем вместе с конями и мешками муки и пшеницы, и даже, кажется, вовсе не имел желания [кажется не хотел долго] расстаться с своими грезами, как вдруг услышал голосок, так же знакомый, как убежище лени [«убежище лени» вписано. ] благословенная печь его хаты или шинок его дальней родички, находившийся в десяти шагах от родного порога [Вместо «находившийся ~ порога»: к которому было не больше десяти шагов от порога его хаты.]
«Вставай, вставай!» трещала на ухо [ему на ухо] нежная супруга, дергая его со всей силы за руку. Солопий, вместо ответа, надул щеки и начал болтать руками, подражая барабанному бою. «Сумашедший!» закричала она, уклонясь от замашки руки его, которою чуть-чуть не задел он ее по лицу. Черевик подвелся, протер немного глаза и посмотрел вокруг. «Враг меня возьми, если мне не представилась твоя рожа барабаном, на котором меня, словно [как будто] москаля, заставили выбивать зорю те самые свиньиные рожи, от чьих кнутафьев, [а. от которых кнутафьев так б. от кнутафьев которых] как рассказывал кум, так легко [лихо] плясалось жиду». — «Полно тебе чепуху молоть! Ступай, веди кобылу скорей на продажу. Стыд, приехали на ярмарку, и хоть бы горсть пеньки продали!» [Вместо «приехали ~ продали»: до сих пор не продали еще ничего] — «Ты ж видишь, что я еще не умывался», продолжал Черевик, зевая [почесы<вая>] и почесывая спину, и стараясь между прочим выиграть время для своей лени. «Вот некстати пришла блажь [захотелось бы<ть>] быть чистоплотным! Когда это за тобою водилось? Ступай! ступай! вот рушник, оботри свою рожу [Написано: можу]». Тут она схватила что-то свернутое в комок и с ужасом бросила на землю [а. наза<д> б. прочь]; это был красный обшлаг из свитки. «Ступай, делай свое дело», повторила она, собравшись с духом, своему покорному супругу, [Вместо «покорному супругу»: сожителю] которого волосы поднялись дыбом и зубы колотились [бились] один о другой. «Будет продажа теперь!» ворчал он сам себе, отвязывая [а. прово<жая> б. ведя] кобылу и ведя ее на площадь. «Недаром [Далее начато: у меня на] когда я собирался на эту ярмарку, огниво попало под колесо и волы два раза поворачивали сами домой. [Вместо „сами домой“: домой] Неугомонен [Неугомонный] и чорт проклятый: носил бы уже свитку без одного рукава; так нет, нужно же добрым людям не давать покою. Будь я чорт, чего боже оборони, стал ли бы я таскаться ночью за проклятыми лоскутьями?» Тут философствование нашего Черевика прервано было толстым и резким голосом: «А что продаешь, добрый человек?» Перед ним стоял [Далее было: высокий] знакомый нам высокий цыган. Продавец наш помолчал, посмотрел на него с ног до головы [Далее начато: а. я не выпуская узды б. и не выпуская из рук узды [и сказал с спокойным видом, не останавливаясь <?> и не выпуская из рук узды: