Глава 19. С тех пор ему кислицы снятся…
После пережитого нервного потрясения старший лейтенант милиции, участковый Семен Кулёчкин не смог продолжать службу в органах правопорядка. Его уволили по состоянию здоровья. На почве пережитого стресса у Кулёчкина развилась эпилепсия. А через три с половиной года после описанных событий он умер от цирроза печени, возникшего вследствие алкоголизма.
Бывшая супруга Сени на похороны не явилась. Зато его родители заказали на могилку сына красивое надгробье в виде пшеничных колосков, поваленных ветром, ведь они так мечтали, чтобы их любимый Сеня стал агрономом…
Статистика говорит о том, что суды присяжных чаще всего выносят обвиняемым очень мягкие приговоры даже по самым тяжким обвинениям.
Именно такой суд запросила для Житина петербурженка Варвара Сергеевна — его адвокат. Она пыталась убедить присяжных в том, что показаниям потерпевшего по делу Кулёчкина нельзя доверять.
Так как он утверждал, что ее подзащитный Житин якобы нанес ему ожог, прислонив руки к раскаленной электроплите. И плеснул ему в лицо кипятком из чайника.
Ни то, ни другое действие, по словам адвоката, Житин совершить не мог по причине того, что электрическая плита в доме потерпевшего Кулёчкина не могла быть включена. Ведь электричество в тот злополучный вечер отключили во всей деревне. Ввиду неисправности электрощита.
Это подтверждали ВСЕ жители Верхних Кислиц. Но они также подтверждали тот факт, что Житин той ночью стучал в их окна и просил продать самогон. Он был один на машине и уже нетрезвый.
В итоге суд приговорил обвиняемого Житина Марата Даниловича к 25 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
Как на суде, так и на следствии Сейф вину свою во всех инкриминированных ему деяниях отрицал категорически, а в последнем слове сказал: «Не ходите туда к кусту, к Сорочиному, всё то, что про него говорят, ВСЁ — ПРАВДА. Мне теперь каждую ночь снится, что нашли там младенца — девочку в женскую сорочку завернутую…»
Через 40 дней после суда оказалось, что сон Марата был вещим — в 15 километрах от Верхних Кислиц жители деревни обнаружили сверток с младенцем. Что стало с ребенком, неизвестно…
Только Сейф об этом не узнал, от проклятых Кислиц он находился в огромном отдалении, а именно — в республике Коми, в Ухтинском лагере для особо опасных преступников. Где он отбывает наказание и по сей день…
Марина с тех пор, как Марата осудили, не написала ему ни одного письма, но как же так! Быть может, с Мариной что-то случилось? Не могла же она поверить в виновность Сейфа.
После увольнения с работы переехала вместе с дочерью к своим родителям в спальный и непрестижный район Тулы. Но теперь ее там нет! Где же, где же Марина Житина с дочкой? Где они? Спросите всякого: «Вы не знаете, где сейчас проживает бывшая телеведущая новостей? Ну помните, такая красивая, темноволосая Марина Житина?» Все лишь отрицательно качают головой в ответ.
Потому что Марина уже давно не Житина, теперь у нее, равно как и у ее дочери Полины, другая фамилия — двойная и редкая, а быть может, даже дворянская. Марина теперь Кель-Тополёвская.
Дело в том, что ее вынужденное знакомство со старшим следователем Эрастом Львовичем, тем самым, что вел дело ее теперь уже бывшего мужа Марата Житина, как-то внезапно переросло в бурный роман.
А после того как Эраст Львович решился на развод с опостылевшей и нелюбимой Адой Олеговной, они с Мариной сыграли пышную свадьбу, а свадебное путешествие их проходило во Франции, в Париже.
Живут они, как говорится, душа в душу, так что все опасения несчастного Марата о том, что его дочь будет расти без отца, оказались напрасными.
Полина подрастает, хорошеет и называет папой человека, который балует ее и заботится о ней, а именно старшего следователя по особо важным делам полковника Кель-Тополёвского.
Да-да, вы не ошиблись, именно — ПОЛКОВНИКА Эраста Львовича повысили в звании после того, как он в кратчайшие сроки раскрыл дело о Кислицком душегубе Житине.
Также новоиспеченными супругами было обоюдно решено лишить настоящего отца Полины родительских прав и навсегда запретить ему видеть дочь ввиду его особой опасности для общества.
Ах! Как бы хотелось сообщить вам, что на следующей странице дело примет новый оборот. Но, увы, повествование на этом окончилось…
Продолжится ли оно?
Быть может, и да, только через 25 лет…
Вы ведь будете ждать Сейфа 25 лет?
Вы-то знаете, что он осужден без вины…