— Во-первых, я не ты. Я не думаю, что я могла бы когда-либо оказаться в такой херовой ситуации.
— Но если бы ты все-таки оказалась, — настаиваю я.
— Тогда я бы выпила не менее половины бутылки водки и бросила ему вызов, и заставила его испытать самое худшее. Нажми все его кнопки и толкни его не щадя, пока он точно не потеряет свое жесткое чувство контроля. И тогда вопрос был бы решен. Имей в виду, я бы не стала это делать, если бы была уверена, что он способен по-настоящему причинить мне боль. Но ты тысячу процентов уверена, что Блейк не пойдет на это, верно?
— Тысяча процентов. Он бесчувственный, но не жестокий.
Я оплачиваю счет новой платиновой кредитной картой, которую я не просила, но ее привезли ко мне сегодня утром. Билли приподнимает от впечатления брови, но молчит.
Потом мы проводим приятный вечер в Whiteley’s Shopping Centre. Я ничего не хочу, но отношусь с уважением к Билли, когда она, действительно, выбирает классные ковбойские сапоги, которые ей безумно нравятся, и мы покупаем некоторые изумительные мягкие постельные принадлежности для Сораба. Это те, вещи, которые я никогда не могла себе позволить раньше.
Все оплачивается новой картой, на которой девяносто тысяч фунтов кредитного лимита.
После этого Том высаживает Билли и Сораба, и я набираю Джека.
— С тобой все в порядке? — первое, что произносит Джек.
— Он не способен причинить мне боль Джек, — отвечаю я.
— Меня беспокоит не он.
— Виктория, не будет ничего предпринимать на мой счет.
— Лана, она заплатила тебе двести тысяч фунтов, чтобы ты исчезла. Ты взяла эти деньги и теперь вернулась к ее парню, и у тебя даже в мыслях нет, что она собирается свести счеты?
О Боже! Похоже, это все кажется до крайности глупым, я явно совершила какую-то оплошность.
— Я не искала его, Джек. Он сам нашел меня. Кроме этого, это всего лишь продлится 42 дня.
— 42 дня?
— Он просто хочет, чтобы я закончила мой контракт. Осталось 42 дня. Ну, сорок один, уже, если быть точной.
— Лана, я мужчина, и я сообщаю тебе, что ни один не хочет, чтобы женщина была с ним всего лишь 42 дня. Это не закончится за 42 дня. Я могу поклясться на крови прямо сейчас. Ты будешь его любовницей, до тех пор, пока не наступит тот день, когда ему наскучит твое тело. Это именно то, что ты хочешь для себя?
Я чувствую, что меня словно ударили ниже пояса, и все же я должна признать, что он прав.
— Я не знаю, чего я хочу больше всего, Джек. На данный момент, все, что я знаю, пока я с Блейком в течение сорока одного дня. Я действую в зависимости от обстоятельств.
Джек тяжело вздыхает.
— Хорошо, Лана, но обещай мне, что ты хотя бы будешь заботиться о себе. При первом малейшем признаке, когда ты почувствуешь, что что-то идет не так, ты позвонишь мне.
— Я обещаю. Джек?
— Да?
— Пожалуйста, не беспокойся обо мне, я уже большая девочка. Я могу позаботиться о себе сама.
— Просто будь осторожна, хорошо, — говорит он хрипло, и затем отключается.
Я откидываюсь на спинку, но мои мысли заняты не предупреждением Джека, а чем-то еще, что-то беспокоит меня, но пока я не могу понять, что именно.
Как только я захожу в пентхаус, то направляюсь к моему компьютеру. В поиске я набираю слово «пизда».
И я пребываю в шоке, узнав, что слово пизда — самое обидное и в высшей степени ругательное слово в английском языке, и оно стало считаться нецензурным только во времена Шекспира. До этого оно шло от корня слова «королева» и клинописи, древней формы письма. Само слово происходит от шумерского слова «кунта»*, обозначающего женские гениталии. (*По англ. Пизда – cunt)
Итак: когда мужчина называет женщину «пизда» на самом деле, он называет ее королевой, которая изобрела письменность и цифры, и считается одним из лучших комплиментов женщине, который она может получить. Ирландцы, по-видимому, использовали это слово, когда хотели показать свою заботу и ласку!
Мне также становится известно, что пизда — это единственное слово в английском языке, которое описывает все женские гениталии. Вагина относится только к внутреннему входу и внутренние половые губы идут с точностью к клитору попадающие в большие половые губы и малые. Поэтому женщина в целом представляет невероятный сексуальный оркестр в своей полноте и колоссальной славе, обозначающийся словом «пизда»!
В этот момент я успокаиваюсь по поводу этого ужасного слова, которым он меня обозвал.
Когда Блейк назвал меня пиздой, я сделала вид, что оскорбилась. Настоящая правда заключается в том, что много лет я избегала это слово, презирая других за то, что оно отвратительно и противно срывалось с их языков, спасаясь от него как можно дальше, но я все время чувствовала, что собой оно несет обнаженную сексуальную силу. Да, я — пизда, и я хочу его твердый горячий член глубоко внутри моей пизды. Я понимаю, что неважно, что Блейк показал этим, пытаясь проучить меня, но мое тело — это мой храм, и в конце концов, у меня между ног находится алтарь, называемый пиздой, которому он поклоняется.
И в голове у меня созрел план. План, который именно и подразумевает участие моей пизды.
13.
Блейк отправляет сообщение, что будет примерно в 8:00 вечера.
В семь тридцать я принимаю душ, и надеваю мои новые черные чулки и подвязки. Я с осторожностью проскальзываю в черное платье, застегивающееся на черные перламутровые пуговицы, которое Флер прислала мне, чтобы я надела в оперу. Я смотрю на себя в зеркало и любуюсь на замысловатую красоту платья, которое должно быть, стоит целое состояние.
На груди и по всей спине сделана вставка из черного витиеватого кружева, слегка украшенного стразами, но кружево такое нежное, словно паутинка, которая похожа на татуировку, сделанную у меня на коже. Я расправляю ткань по всему телу, и потом поворачиваюсь спиной, чтобы увидеть производимый эффект. Оно выглядит действительно превосходно, и, возможно, даже сексуально. Я распускаю волосы и сажусь наносить макияж, закончив, надеваю черные шпильки и вхожу в гостиную, платье мягко струиться вокруг моих ног.
Я наливаю себе тройную порцию водки и четко выпиваю ее в четыре глотка. Вау! Кровь в венах начинает гудеть и петь. Делаю еще одну двойную порцию, разбавляя апельсиновым соком, выпиваю и выхожу на балкон. Я на самом деле очень нервничаю. То, что я задумала, заставляет меня очень, очень сильно нервничать. Потому что сегодня вечером я увижу его без маски. Я хочу спровоцировать его, чтобы он выхлестнул все, ничего не удерживая от меня. Я смотрю на время — 7:59 вечера. Поворачиваюсь, и вижу его, стоящего в дверях. Он молча наблюдает за мной, пытаясь понять такую перемену, произошедшую со мной.
Я полностью разворачиваюсь к нему.
— Привет.
— Мы собираемся куда-то или ты так одета только для меня?
— Мы никуда не собираемся.
Его брови поднимаются и губы расплываются в насмешливой улыбке. Он подходит ко мне.
— Мы не идем?
Я медленно отрицательно качаю головой.
— Я хочу попросить тебя об одном одолжении.
— Тебе разрешено просить об одолжении?
— Тебе понравится то, что я попрошу.
— Ты привлекла мое внимание.
— Я хочу, чтобы ты занялся со мной жестким сексом.
На мгновение он замирает, никто из нас не говорит ни слова. Мы просто смотрим друг на друга, и тогда он произносит одну фразу:
— Нет.
— Почему нет? Я думала, ты хотел отомстить.
— Я пытался заниматься жестким сексом и мне это не понравилось.
Я испытываю шок от сильной вспышки ревности, которая разрывает меня своими шипами, он уже делал это с кем-то другим. В конце концов, для меня это не новая территория, поэтому претендую исключительно на свою собственную.
— Я хочу поучаствовать.
Его глаза сужаются, становясь холодными, как камни. Недоступными. Они напоминают мне глаза его отца. У меня по телу проходит невольная дрожь, мне становится страшно. А если я ошибаюсь? Что, если он по-настоящему способен причинить мне боль?