Того, кто убил всех этих детей рядом нет, потому я срываюсь на Облаке:
— Но ведь, всеобщая смерть для вас не трагедия. Вы думаете: все они переродятся. В бактерий теперь, не иначе! И — всё сначала!
Она задирает голову.
Сколько во взгляде ненависти!
— А по-вашему, все отправились в лучший мир! Судный день, которого все так ждали, наконец наступил. Можно сказать, повезло!
Ещё чуть-чуть, и мы вцепимся друг в друга, как звери. Но, она берёт себя в руки:
— Хватит! Пошли!
Задираю голову.
Здесь уже нет клубов чёрного дыма, и я вижу, как высоко в мезосфере сияют частицы противоракетной защиты — будто яркие серебристые облака. Если бы не они, мы сгорели бы в термоядерном пекле. А так, с неба упали лишь кассетные мезонные заряды. Полгорода уцелело. Кончено же, без людей — мезоны легко проникают сквозь стены.
Серебристые облака… Защита оказалась картонной, ведь без разницы, от чего умирать, от ракет или мезонных бомб. Я же, стану теперь их поклонником. Почему бы и нет, раз обязан им жизнью? И жизнью любимой девчонки — которую, по совпадению, тоже звать Облаком.
Естественно, у неё есть и настоящее имя. Но участникам Проекта раздали другие: Солнце, Звезда, Метеор — и вышили их на форменных белых рубашках. Мне прозвища не досталось, просто Кирилл сократили до Кир. «У тебя и так отличное имя — короткое, хлёсткое, будто выстрел из лука!»
Жаль… Мне хотелось сделаться Ветром. «Ветер и Облако» звучит куда лучше, чем «Облако и Кир».
Впрочем, Облако по натуре своей — одиночка. А я навсегда запомнил тот разговор с отцом…
«Да, вот ещё что… Ты поменьше бы слушал девчонок. Не для того девчонки на свете, чтоб слушать их трескотню. Если уж быть объективным, мужчина здесь только один. И всё же, послушай меня, как мужчина мужчину… Девчонки делятся на две неравные части. Очень неравные. На тех, кому на тебя не плевать, и на всех остальных. И совершенно неважно, что остальные — безумно красивы! Ты меня понимаешь?»
Я понимал. Вот только, принять эту истину было непросто. И всё-таки, мне удалось.
Облаком я восхищаться не перестал, но настоящим другом мне стала Луна — конопатая девочка, с жёлтыми, как одуванчики, волосами и синими, как небо, глазами. Невысокая, выглядящая лет на тринадцать. Имя Луна ей не шло, она больше походила на Солнце — неунывающее и озорное.
Теперь Облако вместе со мной.
Как это странно!
Но по-настоящему странно, что Луны больше нет.
Нет… Совсем нет, нигде… Как это можно представить?
Они же её и убили — дядя, сбросивший бомбы, и отец, который их разработал.
Они так любили рассказывать про врагов. Объяснять, что те — вовсе не люди, а грязные извращенцы, и приводить повергавшие в трепет подробности. Обещать, что от них защитят, нужно лишь затянуть пояса, ведь бомбы важнее еды.
Теперь в мире нет никаких извращенцев и не осталось врагов. Стал ли он лучше?
Думаю, это я во всём виноват. Нужно было набраться смелости и пойти против взрослых. Сказать отцу: «Немедленно прекрати! Так жить нельзя!» Выкрикнуть дяде: «Я не нуждаюсь в защите!» Ну а маму, просто обнять…
В Проекте, я — единственный местный. Мне завидовали из-за того, что каждую субботу я отправлялся к родителям. Но такой ли уж это был плюс?
— Облако, как тебя на деле зовут? Теперь можно сказать.
— Можно. Вот только зачем? Уже нет нужды в человеческих именах. Пускай лучше так и останется…
— Кажется, ты не особенно любишь людей…
— Ты очень догадлив.
— Думаю, мизантропу должно быть сейчас хорошо — одному на целой планете…
Она зыркает так, что я умолкаю.
— Думай поменьше!
Всё же, она задавака! Впрямь, будто облако: белая и недоступная. Таинственный альбинос, с нежной кожей и фиолетовыми глазами. Но внешность — не самое странное.
По-настоящему необычна её голова, работающая, словно компьютер. Облако ничего не забывает, и знает, кажется, обо всём во Вселенной. Умножает в уме восьмизначные числа и способна вручную рассчитывать курс корабля. Если бы не её необщительность, быть ей Командиром. А так, только Старший Пилот.
И всегда на её исцарапанных бёдрах — белоснежный котёнок, своенравный и очень противный, норовящий царапнуть исподтишка. Не котёнок, а ягуар или даже дракон!
Угораздило же влюбится в эту девчонку!
Однажды она заявила, что в моей голове компьютер! Видите ли, в моей, а не в её!
«Ты так смешно говоришь! Заумно и без эмоций, как робот какой-то. Знаешь, когда-нибудь, чтобы расширить возможности человека, начнут имплантировать в голову чипы. Эти новые люди и станут так разговаривать!»
Я ответил ей: «Глупости! Болтать им будет не нужно: что стоит встроить антенну, объединив людей в сеть. И вообще, к тому времени разовьются нейрокомпьютеры, и не будет людей. Передав эстафету развития, мы канем в небытие».
Вышло иначе. Не будет ни людей с чипами, ни нейросетей.
Не будет будущего. А вот про небытие, я тогда угадал.
Но разве Вселенная не обязана усложнятся, а не откатываться обратно, к гелию и водороду?
Пожалуй, Вселенная никому ничем не обязана. И, не стоит судить по одной планетке. Вспыхнула на ней искра разума, да и погасла. Что с того? Может, в Галактике это случается постоянно!
Звёздных экспедиций не будет, и — освоения Галактики. Не будет земных колоний, курортных планет с восхитительными названиями. Не случится, наверное — к лучшему, даже межзвёздной войны.
Двадцать второй век стал последним.
Оборачиваюсь. Облако топает по дороге, на фоне горящего города. Что-то она выдыхается, отстаёт…
Вытираю пот рукавом. Шеврон — золочёный квантовый чип, знак корабельного Электронщика, царапает лоб.
Я всегда мечтал быть Пилотом — ведь только они видят звёзды, в своей сферической рубке, покрытой экранами с внутренней стороны. Глупо потратить десятилетия на полёт и не увидеть звёзд.