«Ничего. Я не такой придурок, как Эйприл. Обойдусь без истерик… Может, всё дело в том, что ховерборд я хочу недостаточно».
И он начал снова воображать красотку.
Вот она идёт к Излучателю — ветерок треплет серые локоны. Подходит ближе, уже удаётся расслышать шаги. Наклоняет голову, расплывается в волшебной улыбке, дотрагивается до локтя, — Кир ощутил лёгкое прикосновение, — и говорит: «Привет! Что ты делаешь?»
— Привет! Что ты делаешь?
Кир открыл глаза. Внизу стояла изумлённая Эйприл.
— Ты зачем тут сидишь?
— Не твоё дело! Хочу и сижу!
От досады, что Эйприл разрушила магию, хотелось надавать ей по башке. Теперь не видать длинноногих красавиц!
Но он сдержался, слез с куба и молча ушёл.
«Что это Кир тут делал? Неужели, то же, что и она?»
Эйприл хмыкнула.
«Наверняка! Небось, соскучился по красотке из сна. Захотел её видеть и днём!»
Было немножко обидно: чем она хуже!
«Придурок!» — подвела Эйприл итог размышлениям, и, задрав нос к небесам сделала пару шагов.
Нога зацепилась, и она растянулась на тёплом шершавом бетоне. Поднялась на локтях, посмотрела на содранные ладони. Красные капельки появлялись на коже, а после, увеличившись до размеров горошин, стекали. Ладони нестерпимо пекло.
«Боль… Неприятная штука… Но, за что это я зацепилась? Ничего там и не было!»
Эйприл упёрлась ладонями — на бетоне остались красные пятерни, ойкнула, пробурчала: «Ну я и дура!», и поднялась. Обернулась, и сразу забыла о боли.
Возле кустика травки лежал ховерборд — одноместный, как она и представляла.
«Обалдеть! Всё-таки получилось!»
Солнечную тишину Станции разрушил победный вопль.
Эйприл стояла, прижавшись спиной к Излучателю, забыв про тяжёлую доску в руках, целиком погрузившись в мечты.
«Чего бы ещё сотворить? Может, всё же, красавчика?»
Из грёз её вырвал запыхавшийся Кирилл.
— Чего ты орёшь? Думал, что-то случилось. Здесь опасно! Ведь, этот куб…
— Вот! — Эйприл подняла доску над головой. — Это я его создала! Точно так же, как ты создал меня!
«Всё-таки, ей удалось… Конечно, ведь завтраки она так и „готовит“. А я не могу…»
— Я тебя не создавал… Уверен, творец из меня никакой…
Он подошёл поближе.
— Гляди, на нём надпись… «Осторожно! Квантовое устройство!»
— И что это значит?
Словно в качестве демонстрации, ховерборд пропал. Просто растаял в воздухе.
Эйприл снова смотрела на пустые изодранные ладошки. Было очень обидно, словно кто-то тебя избил и удрал.
Кир усмехнулся.
— Ну вот! Отправился в невероятность. Видно, эта доска одновременно и существует, и нет… Дар Маяка. От неё можно ждать любых выходок!
— И как же на ней летать?
Кир кивнул на пустые руки.
— Летать? На чём, собственно?.. И что у тебя с ладонями?
— Кир… Думаешь, на Станции всё такое ненастоящее? Даже я?
Она была такой милой, растерянной и беззащитной, что мальчишка забыл все обиды и взял её руки в свои — осторожно, чтобы не коснуться ссадин.
— Ты — самая что ни на есть настоящая! И я не позволю тебе так просто сбежать!
Когда Эйприл расстилала постель, как и в прошлый вечер, у неё тряслись руки. Но уже не от страха, а от нетерпения. Так хотелось скорее увидеть девчонку и выяснить, как её зовут!
И только укрывшись, она подумала:
«А я ведь не знаю наверняка, что видит ночью Кирилл! Вдруг, совершенно другое! Может, снами мы поменялись: он смотрит мои, я — его?»
К счастью, у неё не было прошлого, значит, не о чем было и беспокоиться.
Эйприл хихикнула: она вновь перехитрила мальчишку! Можно смотреть его сны безнаказанно!
Кир, лёжа под одеялом, рассматривал небо.
Венеры по-прежнему не было, а звёзды сами собой складывались в оленьи рога.
«Что же со мной происходит? Всё-таки, нужно было уйти со Станции. Может, ещё не поздно?»
С дивана долетело хихиканье.
«Нет, поздно, — обречённо подумал Кирилл. — И не факт, что в горах, одному, было бы лучше».
Он вернулся к разглядыванию звёздного оленя и любовался сияющими рогами до тех пор, пока их не окутала Тьма.
Отражение
Проклятый курорт! Кто мог подумать, что тут будет хуже, чем на периферии!
Ленивая жара, бирюзовые волны, песок. Толпы отдыхающих, местных корпоративных боссов, учёных.
И безопасность, превращённая в культ. Преступникам на Диэлли ловить нечего, охотиться на толстосумов тут позволено исключительно женщинам. Контроль, полный контроль!
Ирида вспоминается, как сказочный край…
Вонючий и мрачный подвал: увешанные гаджетами стены, разбросанные по столам генераторы ключей и россыпи донглов. Незарегистрированный канал и попустительство местных властей. Подозрительные знакомства, сомнительные друзья, рискованные развлечения. Лес, дожди, радуги… Свобода! Для полного счастья не хватало только единорогов…
На Диэлли у меня только два верных друга: скука и одиночество. Новые одноклассники-идиоты — не в счёт. Неудивительно, что девчонка засела в башке и не покидает её уже вторую неделю.
Я сижу вдалеке от воды, у забора. Купаться давно надоело. Жарко, и хочется пить.
Стопы зарыты в горячий песок: зачем лишний раз демонстрировать уродливость пальцев? Взгляд кружит там же, у ног — от обожжённых солнцем бледных тел отдыхающих, покрытых шелушащейся корочкой струпьев, подташнивает и вспоминается Дзета.
В поле зрения появляются ноги. Не белые, незагорелые, с торчащими рыжими волосинками ноги учёных. Не толстенькие, усеянные звёздочками лопнувших капилляров, ноги чинуш. Не окрашенные ровным загаром, идеальные, будто отлитые в одной форме, ноги моделей — охотниц за кладами.
Другие, обыкновенные. В меру длинные. Ровные, но не чересчур. Излишне худые, пожалуй. Молодые, красивые, и схожие этим с моими.
Возле них, в расслабленной руке болтается беленький рюкзачок.
Зная, кого увижу, поднимаю глаза.
Да, это она — то самое отражение, девчонка из астропорта. Стоит, вытянув губы в белозубой улыбке, слегка наклонив голову вбок. Лиловый купальник, ресницы густо намазаны малахитовой тушью, а под глазами — жёлтые тени. Вряд ли она создала этот образ без нашёптываний психоделических фей!
Сдерживая хохот, улыбаюсь в ответ.
— Привет!
Милой улыбки как ни бывало. Девушка хмыкает, поводит плечом и уходит.