- И что с ним делать, как его можно продать или еще что-то - поддержал супругу Борис Михайлович.
- Не знаю, - честно ответил я. - Я никогда в жизни не видел настоящих Ковчегов Завета. Мне не с чем сравнивать. Полагаю, размеры вы сравнили уже без меня...
- Сравнили, все совпадает. - радостно поддакнула Альбина.
- А я единственное, что могу сказать, что металл с виду старый и работа похожа на старинную. Кстати, он пустой или, может быть, полный? - когда я произносил эти слова, я чувствовал себя пациентом сумасшедшего дома, который на полном серьезе считает себя Наполеоном и обсуждает со своим соседом по палате Лениным планы раздела мира.
- Запечатанный - веско сказал Борис Михайлович, - и внутри вроде что-то шуршит.
- Вы не открывали? - спросил я.
- Не решились - в один голос стушевались супруги.
Действительно, артефакт был запечатан. И запечатан неоднократно. Одна печать из какого-то материала, похожего на рассохшийся асфальт, имела на себе изображение финиковой пальмы, меноры и каких-то букв, которые я для себя определил как палеоеврейские. Другая печать идентификации не поддавалась, но была явно древнего происхождения. Но главное - предмет, который мне предлагался к рассмотрению, был обхвачен толстенными стальными полосами, которые на фасадной части уходили в мощнейшие сейфовые замки. На никелированных замках прецизионной штамповкой нанесены были хрестоматийные орлы Третьего рейха, держащие в когтях медальоны со свастикой. Кроме того, над одним из замков была привинчена толстая латунная табличка со следующим текстом: «Абсолютно секретно. Чрезвычайно опасно. Запрещается нарушать целостность под страхом расстрела на месте. Запрещается нахождение посторонних, не имеющих допуска «А» вблизи предмета. Запрещается распространение любой информации о предмете. Любому лицу, случайно оказавшемуся вблизи предмета, или видевшему его, немедленно явиться в ближайшее отделение контрразведки и объявить пароль «тайны востока» дежурному офицеру. Разглашение информации дежурному офицеру запрещается.»
Мой немецкий не выдерживает никакой критики, но содержание латунной таблички легко воспринималось на интуитивном уровне. Кажется, я начал понимать, почему супруги не решились применить к этому артефакту болгарку.
- Вы кому-нибудь еще показывали его? - спросил я.
- Мы хотели показать его нашему раввину. Но у него сначала были одни праздники, потом другие праздники, потом он летел в Израиль, потом он сказал «если да, то не сегодня», потом он сказал «я обещал позвонить - значит, позвоню».... В конце концов, Боря не выдержал и сказал, что речь идет о Ковчеге Завета. Тогда раввин сказал, что у него в числе прихожан есть один очень хороший доктор, и что доктор как раз специалист по таким вопросам. Боренька все понял и больше с раввином мы не говорили.
- Еще кто-нибудь? - спросил я.
-Нет, - уверенно и похоже, искренне, заверила меня Альбина Львовна. - Достаточно, что раввин считает нас сумасшедшими.
- Вы проверяли, что это за металл?
- Для этого же надо отколупать кусочек. Мы почему-то никак не можем решиться...
- Ладно, сказал я - попробуем зайти с другого бока. Какова история этой вещи, как она появилась в вашей семье? Ведь вряд ли вы купили ее на Староконном базаре...
Супруги эмоционально, но слаженно изложили мне все, что они знали, о чем догадывались и что предполагали.
Туманнее всего было начало истории. Судя по всему, экспедиции Аненэрбе, перерывшие весь мир в поисках магических артефактов, обнаружили таки Ковчег Завета или то, что мы предположительно считали таковым. Индиана Джонс, к сожалению, в реальной истории отсутствовал и не помешал немцам завладеть этим объектом и доставить его в пригород Берлина Потсдам в особо секретную лабораторию, специализировавшуюся на поисках мистических средств переломить ход войны. Несмотря на то, что дело было уже в конце сорок четвертого года, различные ведомства Третьего рейха затеяли ожесточенную, но затяжную войну за право исследовать этот объект. Победитель получал шанс стать любимцем фюрера.
Ковчег не открывали - это подтверждают и сохранившиеся в целости аутентичные печати, но - вроде бы - даже и при внешнем его исследовании кто-то погиб.
Все эти события известны исключительно со слов полковника интендантской службы Половинчука, который со своей трофейной командой и обнаружил тайную лабораторию, Ковчег и тридцать томов документации - переписки между инстанциями.