9 июня немецкие самолеты обнаружили партизанскую группировку, тогда еще широко рассредоточенную по лесу. С тех пор ненавистные «шторхи»[10] почти непрерывно висели над партизанами. 11 июня передовые немецкие отряды вступили в лес, оттесняя и подавляя изолированные партизанские заслоны. Под Яроцином в результате ожесточенной схватки продвижение одной из немецких колонн было несколько задержано, но при этом погибла значительная часть новой роты БХ АЛ поручника Липы. Бои шли под Лонжкем, Баней, Гутой Кшешовской, под Кузёрами и Жечицей. 12 июня партизанские охранения сражались под Шклярней и Момотами. Подвергавшиеся натиску со всех сторон, бомбардируемые девятью пикирующими бомбардировщиками Ю-87, польские и советские отряды с обозом, насчитывавшим несколько сот лошадей с подводами, начали отходить в глубь леса, в труднодоступные и прикрытые от авиации районы пущи.
13 июня, проведя ряд стычек, тормозивших затягивание петли, польские и советские отряды сгруппировались в одном месте, в лесах между деревнями Момоты, Флисы, Шклярня, на невысоких холмах, расположенных овалом с диаметром один-два километра вокруг длинного болотистого луга, который тянулся вдоль берегов речки Бранев. Стремясь прежде всего вновь обрести утраченную свободу действий и получить возможность вернуться к выполнению своих основных партизанских задач, польские и советские командиры решили, однако, что следует принять бой с оккупантами. Это позволяло лучше подготовить последующий выход из окружения, задерживало немецкое преследование и одновременно привлекало силы и внимание немцев к этому району, где должно было облегчить положение всех других партизанских сил, разбросанных по всей Люблинщине вне лесного массива, где бои еще предстояли.
На рассвете 14 июня началось решающее сражение самой большой партизанской битвы в Польше. Силами почти трех тысяч хорошо вооруженных партизан руководило выбранное на время совместных действий объединенное командование во главе с подполковником Николаем Прокопюком. При сильной поддержке артиллерии и авиации немецкое наступление раз за разом взламывало передний край партизанской обороны, проходивший между поросшими лесом невысокими холмами.
Дважды немецкие штурмовые группы уже врывались на равнинную часть долины реки Бранев, а огонь их автоматического оружия прижимал к прибрежным зарослям тылы и обозы. Дважды партизанские резервы в ожесточенных контратаках восстанавливали положение. Во время ликвидации самого опасного прорыва немцев на стыке бригады имени Ванды Василевской и советского отряда погиб, ведя в контратаку роту АЛ вместе с резервом советских партизан, секретарь окружного люблинского комитета ППР Михал (Казимеж Вырвас). Глубокий контратакующий удар советских отрядов, который достиг артиллерийских позиций немцев, на время дезорганизовал и парализовал врага. При этом был убит немецкий полковник Гольдман и советские партизаны захватили несколько орудий и минометов, из которых тут же был открыт огонь по немцам, штурмующим Взгуже Порытове.
Кризис наступил к вечеру. Два глубоких прорыва расчленили партизанскую оборону на три участка. В центре партизанской обороны немцы уже доходили до реки. Они заняли Взгуже Порытове — вершину, господствующую над всем лагерем. Полыхал лес, и клубы удушливого дыма стлались над партизанскими позициями. У плотины на Браневе, разделявшей партизанскую группировку, собирались раненые, остатки рассеянных подразделений, обозы. Снаряды поражали центр лагеря. Последняя яростная атака общего резерва советских партизан, с одной стороны, и польских резервов — с другой, спасла положение, восстановила оборону по обе стороны плотины и даже вновь вернула часть Взгужа Порытова.
Наступившая темнота и большие потери немецких штурмовых отрядов прервали бой.
Как только стихли выстрелы, вся группировка в полном порядке, несмотря на огромную усталость солдат и некоторое перемешивание отрядов, неизбежное после длившегося целый день боя, быстро и организованно вытянулась в длинную колонну вдоль лесной дороги, которая вела на юго-восток в направлении деревень Кишки и Устье. Еще до наступления темноты среди дымившегося торфа и горящей растительности здесь была обнаружена брешь в немецком мешке.