Короче говоря, 18 июля 1944 года 2-й корпус занял Анкону.
В тот же самый день политработник 1-го танкового полка на совещании в Озеранах на Волыни делал заметки для беседы с танкистами:
«Начинается борьба непосредственно за польскую землю. Нас ждали пять лет. Чем быстрее будет наше продвижение, тем больше соотечественников мы спасем, тем меньше деревень сожгут немцы…»{87}.
В тот же день на расстоянии 1200 километров от Анконы и всего лишь в 40 километрах от первых польских деревенек на берегах Буга — над речкой Турьей, в Мазурских и Шацких лесах — гремели залпы 260 орудий и тяжелых минометов артиллерии польской армии, сформированной в СССР. Польская артиллерия оказывала поддержку советскому 91-му стрелковому корпусу 69-й армии, начавшему последний — перед вступлением на польские земли — штурм. На последнем сорокакилометровом участке пути на родину через деревни Чмыкос и Штунь, Замлынь и Ягодин, по местам недавних трагических боев 27-й дивизии АК польские орудия прокладывали путь советской пехоте, подобно тому, как до этого на протяжении 1460 километров советская пехота, Советская Армия прокладывали Польше путь к свободе. От Волги до Турьи.
20 июля части 2-го польского корпуса в Италии форсировали реку Эсино. Безвестная речка, незначительный эпизод. В 14 часов здесь погиб Цедро из 15-го полка познанских улан…{88}
Как раз в этот момент рядовые 312-й стрелковой дивизии Советской Армии форсировали Буг под Дорохуском и Хуссынном, занимая первые метры заросшего камышом польского берега, а в цепях советских 1083-го и 1079-го стрелковых полков двигались разведчики, наблюдатели и связисты польских частей: 1-го минометного полка, 1, 2 и 3-го полков легкой артиллерии. Они еще не отличали преодоленный пограничный Буг от следующей водной преграды — скрытого в камышовых зарослях ручья Удали… А в «Вольфсшанце», где шло заседание, полковник Штауффенберг поставил под стол, к ногам сидевшего рядом Гитлера, портфель с бомбой.
21 июля, в пятницу, польские летчики сбили над Лондоном 22 летающих снаряда Фау-1.
Польские снаряды вытесняли гитлеровцев за околицу Дорохуска, 4-й польский полк противотанковой артиллерии вел огонь по четырем «фердинандам» и пехотному батальону, блокировавшим дорогу на Хелм.
В 16.40 в Монте-Марциано на Адриатическом море в штаб 15-го полка улан прибыл «главнокомандующий генерал Казимеж Соснковский, который детально ознакомился с боевой обстановкой и действиями полка в битве за Анкону. Он поблагодарил полк и поздравил его с успехами, расписавшись в книге почетных посетителей…»{89}.
22 июля первый советский танк 7-го гвардейского кавалерийского корпуса въехал в Хелм, а солдаты 2-го польского полка легкой артиллерии переправляли свои машины и орудия на левый, польский берег Буга.
23 июля подпоручник Павел Сольский из 1-го танкового полка записал в своем дневнике:
«С самого утра поехал осмотреть переправу. На переправе толчея, тысячи машин. Сама река не очень широкая, каких-нибудь 50 метров. Это — Буг. За рекой — польская земля. Невольно мной овладевает сильное волнение. Устанавливаю украшенную зеленью арку с лозунгом «Да здравствует независимая, сильная и демократическая Польша!». Через мост переезжают танки. Один из них свалил арку. Досадно».
Командир взвода 1-го танкового полка Станислав Добжаньский пишет:
«К танкам, опираясь на палку, пробралась старая, морщинистая бабуся, ведя за собой маленькую девочку.
— Где же эти солдатики, покажите мне их, люди!
— Здесь, бабка! — крикнул один из танкистов.
Бабуся долго приглядывалась, моргая покрасневшими глазами. Потом достала из-под фартука небольшую испеченную на угольях лепешку из муки грубого помола.
— Ешьте, солдатики, вам нужна сила, чтобы побить немцев и навсегда выгнать их от нас.
— Мы не голодны, бабушка, — ответил наш поручник.
— Берите, — голос старушки задрожал, — у меня нет ничего другого, а я хочу угостить вас. Чтобы вы хорошо воевали и защитили нас. У меня только и осталась внучка… всех поубивали… я с ней осталась одна на старости лет, — заплакала бабка. — Ну почему вы не пришли месяцем раньше?