Я ответил, что моё авторство не было установлено.
— Дай мне закончить. Во всём этом видно одно — твоё мальчишество. Ты просто отказываешься воспринимать жизнь с должной серьёзностью. Я думал, что развод хоть чему-то научит тебя, ты одумаешься.
Про себя я отметил, что логика последней фразы Б. А. весьма сомнительна.
— Твои партнёры по команде, — продолжал он, — жалуются, что в раздевалке перед играми ты смешишь их. И даже на поле Этому нужно немедленно положить конец, ты меня понял? Нельзя играть всю жизнь!
— Перед вами моя характеристика, — сказал я. — Посмотрите, какую оценку дают моей игре. Сравните с Гиллом или любым другим игроком.
— Я прекрасно всё помню. Я сказал тебе три недели тому назад, что твоя игра статистически оценивается лучше всех. Однако… — Я громко, демонстративно вздохнул, прервав тренера на середине фразы. — Я этого не потерплю! — ударил он кулаком по столу.
— Извините.
— Итак, — продолжал он, мгновенно успокоившись, — твои оценки выше, но у Гилла есть нечто, не поддающееся оценке, делающее его истинным профессионалом. И часть этого «нечто», мистер Эллиот, зрелость. Чувство ответственности. Глядя на руины, в которые ты превратил свою жизнь, я думаю, что это чувство и тебе не помешало бы. Как и тому, чтобы продолжать играть у меня в команде.
Наступила тишина. Разглядывая свои ногти, я тихо вздохнул, пытаясь успокоиться.
— Б. А., — сказал я наконец. — Если вы на меня в претензии из-за моей незрелости, извините. Обещаю, что приложу все усилия, чтобы как можно скорее созреть. Но мне действительно не нравится быть запасным. И я буду ждать. Буду надеяться, что придёт время — моё время. — Я замолчал и посмотрел на тренера. — Что я могу ещё сказать?
Мой виноватый тон смутил его. Пытаясь скрыть это, он взял со стола мою характеристику и снова стал читать.
— Да, и ещё, — сказал он, не поднимая глаз. — Мне кажется, что ты слегка теряешь скорость. Постарайся сбросить фунтов пять.
Я кивнул.
— Ну, я рад, что мы поняли друг друга. Играй, как играл последние недели, и ты здорово поможешь команде. И не забывай — команда не может состоять только из звёзд первой величины. Тренировка сегодня в час дня.
Я встал, повернулся и вышел из кабинета. Тренер прав. Мне действительно недостаёт зрелости. Вдобавок моё тело искалечено и я стремительно старею. Ничего не попишешь.
По дороге на тренировку я мысленно прокручивал разговор с Б. А. и думал о своём будущем в футболе.
Да, поведение моё было не безупречным. Но что моё поведение по сравнению с моими травмами? Пять серьёзных операций, бесчисленные растяжения, разрывы мышц, вывихи. Я знал, что всё это заложено в памяти компьютера и — как на суде присяжных — может быть в любой момент обращено против меня. Правда, мне удалось немного исказить диагностическую картину моих травм. Я придумывал незначительные, мелкие травмы, чтобы скрыть серьёзные. Но и мелких набралось уже достаточно.
Было без пятнадцати одиннадцать, когда я остановился на стоянке у здания клуба. Просмотр фильмов был назначен на половину двенадцатого. Оставалось время, чтобы принять горячую ванну со стремительно мчащейся по кругу водой, размять мышцы и убедить массажистов и тренеров, что я в великолепной форме. Боль, пронзившая спину и ноги, как только я начал вылезать из машины, напомнила об обратном. Я остановился у доски объявлений и в стотысячный, должно быть, раз прочитал текст, висевший на доске с незапамятных времён:
ВНИМАНИЕ!!!
Все игроки обязаны носить костюмы и галстуки в гостиницах, аэропортах и т. д. Давайте поддерживать репутацию команды.
Клинтон Фут, главный менеджер.Пять чернокожих игроков сидели на покрытом синим ковром полу раздевалки. Как всегда, они играли в карты. Денег видно не было, однако игра, по всей вероятности, приносила им массу удовольствия. Они то и дело взрывались хохотом и шлёпали друг друга по ладоням. Казалось, жизнь у негров веселее некуда.
Мне пришлось перешагнуть через них на пути к своему шкафчику.
— Эй, приятель, смотри под ноги!
— Извините, ребята.
— Ничего, топчи красные масти сколько угодно, но попробуй наступить на чёрные! — Раздался взрыв хохота и звучные хлопки ладоней. Да, они действительно умели веселиться.
Я опустился на скамейку перед своим шкафчиком и разделся. На дне шкафчика валялась куча грязных сырых маек, гетр, трусов, несколько старых планов игр и полдюжины писем от поклонников вошёл в массажную.