45
Кажется, и ее проняло, она волновалась не меньше нас.
- Откуда? Из бывшего дворца Загвоздецких, когда-то богатейших здешних помещиков, У нас имеются неопровержимые доказательства, что именно в Любце художник писал ЭТУ картину, и, следовательно, жар-птицы и раньше водились в наших местах. Видите, у бокала отбитый край. Именно этот самый бокал, также принадлежавший Загвоздецким, теперь находится у упомянутого мною Номера Первого.
- Так кто же художник и почему он не смог подписаться? - с дрожью в голосе спросила Люся.
- Мы тут с Номером Первым и Третьим,- невозмутимо начал заведующий,совместно длительное время обсуждали этот вопрос. Поскольку в архивах нет никаких данных о пребывании здесь в первой половине XIX столетия каких бы то ни было известных художников, мы высказали такую догадку: этот натюрморт написал сам Загвоздецкий. Его поразила невиданная птица, и он решил ее запечатлеть на картине. Кстати, знатоки находят, что натюрморт принадлежит кисти несомненно талантливого человека, но не художника-профессионала! и бокал чересчур ярок, и тело убитой птицы не совсем...
- Ах, неправда! -- невольно вырвалось у Люси. Заведующий сделал вид, что не расслышал этой неожиданной реплики, и спокойно продолжал:
- Загвоздецкий был полковником, а по тогдашним нравам считалось зазорным для аристократа прослыть художником, вот он и начертал: "Я даже не могу подписаться". Кстати, взгляните - портрет его самого.
Невдалеке от натюрморта висела маленькая акварель. В зеленом мундире с орденами, с золотыми эполетами был изображен по пояс очень красивый, очень статный, холеный барин. Что-то волчье было в его холодных, бесстрастных глазах, в его квадратном подбородке. Этот человек никогда не стал бы декабристом, но он мог отдавать команду стрелять в декабристов, мог допрашивать их...
- Разве это художник? Это Скалозуб! - насмешливо
бросила Люся.
нулся.
"Да он вовсе не такой сварливый, как мне показалось!"
подумал я.
- Считаю своим долгом заметить,- продолжал заведую
46
- Девушка, ваша горячность мне нравится. Возможно, мы с Номером Первым ошибаемся.- Наш собеседник улыб
щий,- мнение Номера Седьмого также резко расходится с нашим.
- Папа, что это за номера, как в задачнике? - шепнула Соня.
- Я все разгадываю: что означают эти номера? - глубокомысленно произнес Витя Большой.
Меня тоже давно заинтересовали эти таинственные цифры. Почему такой несомненно почтенный старик, говоря о других, очевидно также весьма почтенных людях, попросту нумерует их? Но я как-то не решался об этом спросить.
Мы двинулись к выходу. Я рассеянно оглядывал стены, увешанные портретами чванных вельмож в напудренных завитых париках, со звездами и атласными лентами на расшитых золотом и шелком камзолах; очевидно, все эти вельможи были чьими-то знаменитыми предками... Но нам всем почему-то расхотелось продолжать осмотр музея.
Магдалина Харитоновна было всполошилась:
- Позвольте, за билеты уплачены деньги, а ребята забастовали!
Заведующий ее успокоил и обещал в следующий раз пустить всех бесплатно.
Выйдя во двор, мы остановились возле приземистой белой башни кремля. Очевидно, надо было благодарить, прощаться, договариваться о новой встрече.
- А что находится внутри башни? - спросил Витя Большой и одновременно выразительно мне подмигнул.
- В настоящее время тут хранятся ящики со старинными документами из архивов бывших помещичьих усадеб, из купеческих домов, дореволюционные архивы городских присутственных мест,- равнодушно ответил заведующий.
- Может быть, вы нам покажете? - попросил Витя Большой.
- Нет, молодой человек! Мы открываем двери только для научных исследований. А кроме того, башня настолько обветшала, что из стен могут вывалиться камни.- Он замолчал.- А знаете, чей это портрет, если он только действительно существует?- задумчиво добавил он, ни к кому не обращаясь.Это портрет Ирины Загвоздецкой, дочери полковника.
- А что известно Об этой Ирине Загвоздецкой? - спросила Люся.
- А разве в вашем Золотом Бору ничего о ней не слышали?- удивился заведующий.
47
Мы молча переглянулись. Нет, никто из нас никогда ни одного слова не слышал об Ирине Загвоздецкой.
- Ну как же, Номер Седьмой собирался даже написать о судьбе этой Девушки специальное историческое исследование, но за недостатком материалов, к сожалению, вынужден был оставить свое намерение...
- Есть охота,- уныло протянул Володя.
- Правда, кушать очень захотелось,- печально произнесла Соня и взглянула на меня.
Как же рассердились все остальные двадцать шесть ребят и Люся!
Кто-то хлопнул Индюшонка по спине, кто-то дернул Соню за косу... Все закричали:
- Как не стыдно! Как не стыдно!
- Соня! - Я даже покраснел за свою дочку.
- Да, правда, очень хочется.- Соня тяжело вздохнула. Заведующий рассмеялся:
- Вы сейчас действительно идите в чайную, а историю Ирины Загвоздецкой вам лучше всего расскажет Номер Третий - директор школы-десятилетки. Школа помещается в бывшем дворце Загвоздецких. Вы там будете, наверное, ночевать.
- Простите, еще один вопрос,- сказала Магдалина Харитоновна.- Вы по каким-то причинам несколько странно называете, видимо, весьма уважаемых граждан. Не находите ли вы, что это антипедагогично, особенно при детях?
- Нисколько не нахожу! - резко ответил старик.- Видите ли, среди людей встречаются эдакие живчики, энтузиасты своего дела, увлеченные им; даже, я бы сказал, одержимые в некотором роде. Вот, например, жил когда-то в Любце Номер Четвертый, работал бухгалтером на бутылочном заводе каждый день костяшками своими щелкал, а в свободное время разводил георгины, и не какие-нибудь темно-пунцовые "Цыганки" или снежно-белые величиной с подсолнечник - "Советскую Арктику", нет, приспичило ему выводить георгины голубые, а таких ведь на свете не существует, до сих пор еще никто на своих клумбах не вырастил. Или другой пример: Номер Пятый - изобретательница пирогов. Все свободное время она тратила на опыты с пирогами, пекла их и приглашала знакомых. Изобрела она пирог, именуемый "утопленник", так теперь весь Любец на дни рождений и прочих торжеств печет исключительно "утопленники".
48
- Послушайте, где достать рецепт? - не утерпела Магдалина Харитоновна.
"Это и мне понадобится,- подумал я,- привезу жене вместо варений и солений хоть рецепт удивительного пирога".
- А откуда все-таки пошли эти номера? - не унималась Люся.
Заведующий оживился.
- О, это целая история! Еще до войны как-то приехал сюда...- Он спохватился и перебил самого себя: - Простите, очевидно, вы все хотите есть, а не только эта толстушка? - И он указал на оторопевшую Соню.
- Нет, нет, рассказывайте, пожалуйста, рассказывайте!
И Люся, и Магдалина Харитоновна, и дети обступили старика.
Только Володя-Индюшонок отвернулся и стал мрачно жевать рукав своей рубашки.
- Рассказывайте, я вас буду слушать, я буду терпеть,- покорно вздохнула Соня.
- Вы о художнике Ситникове, конечно, слышали? - Заведующий назвал одного из наших славных мастеров прошлого столетия. Целый зал в Третьяковке был отведен его картинам и пейзажам.- Так вот, у Ситникова есть сын, в настоящее время глубокий старик, так называемый Номер Седьмой. Незадолго до войны приехал он к нам со своей семьей и знаете зачем? Специально, чтобы разузнать, для какой такой цели лет сорок назад его папенька посетил наш город. Он всех нас перетревожил. "Существует письмо моего отца к моей матери. Отец убежден - с вашим натюрмортом связана какая-то тайна. Такое замечательное произведение искусства, н никто не знает, кто его автор. Ищите, ищите!" - тормошил нас Номер Седьмой. И мы начали искать. Все лето шарили, все эти ящики с бумагами, что в башне сейчас хранятся, пересмотрели, всех любецких старожилов переспросили. И ничего! Вот почему меня так несказанно взволновал ваш рассказ о портрете.