Мы сейчас же увели Тычинку с собой. Возле крыльца нашего дома толпились все мальчики-изыскатели, а из девочек - только Соня. Моя дочка объявила, что отдельная комната найдена у близнецов и Роза Петровна уже там устраивается. Соня повела туда Тычинку.
Витя Большой прерывающимся от волнения голосом начал рассказывать:
- Мы, мальчишки, давно знаем, кто такой ваш хозяин. Никто в его доме не бывает, сам он в гости никуда не ходит. А раньше он был настоящий разбойник. Знаете, сколько у него награбленного добра: три серебряных сундука! Наверняка портрет спрятан в сундуках. Мы сейчас разрабатываем план, как их отпереть.
И я и Номер Первый забеспокоились, предвидя недоброе, и сказали, что единственно достоверное в рассказе - это существование трех сундуков, и то не серебряных, а деревянных, окованных железными полосами. А есть ли в этих сундуках портрет или нет - это еще вопрос. В заключение мы посоветовали мальчикам потерпеть - может, нам удастся уговорить хозяина показать портрет.
Вряд ли удовлетворились они нашими советами. Витя Большой оглядел своих спутников, свистнул, и все они куда-то поскакали мелкой рысцой.
Вечером Тычинка и Роза Петровна пили у нас чай. Ларюша
181
еще не приходил. Номер Первый решил подъехать к нашему хозяину с другой стороны:
- А скажи, Иван Тихонович: Прохор Андреевич Нашивочников, живший лет сто назад в Любце, кем тебе приходится?
Хозяин подозрительно посмотрел на нас из-под колючих бровей:
- Прадед родной.
Верных два часа бился Номер Первый, поминутно вытирая лысину платочком. Фразу за фразой, словно клещами, он вытягивал из неразговорчивого Ивана Тихоновича скудные сведения о его предке.
Вот что мы узнали.
О молодости своего прадеда Иван Тихонович не смог ничего рассказать. Он только вспомнил, что после смерти отца Прохор Андреевич получил в наследство маленькую фабрику азиатских платков. Ткались узорчатые платки из разноцветной пряжи, на ручных деревянных ткацких станках, по окрестным деревням и в подвале дома Нашивочникова. Эти платки скупщики перепродавали в Среднюю Азию, в Персию (Иран), в Турцию. Впоследствии новые фабрики, с механическими станками, вытеснили кустарное ручное производство, и Прохор Андреевич разорился. Однако наш хозяин еще помнил в детстве на чердаке у деда разломанные деревянные станки.
Номер Первый не унимался:
- А скажи, Иван Тихонович, не осталось ли у тебя каких предметов от того времени? Они могут иметь историческую ценность.
Мы притихли, ожидая ответа. Только Роза Петровна и хозяйка потихоньку жужжали на гастрономические темы. Они уже успели подружиться.
- Покажу азиатский платок,- отрывисто сказал хозяин, встал и вышел.
И тут меня взяла досада на свою нерасторопность. Соня выскочила, но слишком поздно. Платок-то лежал в одном из заветных сундуков. Издали мы слышали, как хозяин очень быстро открыл с мелодичным звоном сундук и так же быстро его запер. Что еще лежало в сундуке, Соня подсмотреть не успела.
Платок был очень яркий, весь в пестрых полосках крест-накрест, с длинной красной бахромой, но уже старенький, просвечивал насквозь и с многочисленными дырочками от моли.
182
- Ценный экспонат для раздела истории раннего русского капитализма,заметил Тычинка.
- Может, еще какие музейные вещи у тебя хранятся? - спросил Номер Первый, понюхав платок.
Хозяин нахмурился и не сказал ни слова.
Нет, не удалось подъехать к упрямцу.
Мы молча встали из-за стола, проводили Тычинку и Розу Петровну домой и уже собирались ложиться спать, как вдруг около одиннадцати вечера в мое окошко легонько постучали.
Происшествия этой ночи красочно описаны в дневнике Вити Перца. Поэтому я решил прервать свой рассказ и привести отрывок из этого сочинения. Кстати, мальчики не решились его показать Магдалине Харитоновне.
ИЗ ДНЕВНИКА ВИТИ ПЕРЦА.
Мы сидели в кустах сзади Дома пионеров и совещались.
Витя Большой сказал:
"Наверняка портрет в сундуках. А доктор с Номером Первым целую неделю будут думать, как сундуки открыть, как портрет достать, да еще попросят разбойника: "Пожалуйста, покажите". Давайте, ребята, организуем операцию "Сатурн". Сундуки откроем сами. А то он еще портрет в другое место перепрячет".
Вдруг Володька из-за угла высунулся:
"А я все слышал! А я Магдалине Харитоновне скажу!"
Ух, я б его сейчас!.. А Витька Большой подошел к нему и потихонечку:
"Расскажешь - на кусочки тебя изрежем, в мясорубке вместе с луком три раза провернем. Понял? Будешь ябедничать?"
"Нет, не буду".
Володька убежал, а мы - айда к разбойникову дому. Постучали в то окошечко, где доктор живет. Доктор вместе с Номером Первым к нам в темный проулок вышли.
.Витька Большой им сказал:
"Мы в два часа ночи опять сюда придем, возьмем с собой два охотничьих ружья, пугач, веревки, шпаги. Мы постучим, вы нам откроете, а мы вас всех свяжем - и доктора, и Номера
183
Первого, и художника, и Соньку. Потом прямиком к разбойнику и к его жене. Мы на них накинемся, они испугаются, мы им тоже - руки назад. А сундуки топором взломаем".
Доктор слушал, слушал да, видно, испугался.
"Это,- говорит,- прямо бандитский способ изысканий!"
А Номер Первый как закричит:
"С ума можно сойти! Это в десять раз хуже ограбления башни!"
А Витька Большой им в ответ:
"А прятать портрет в сто раз хуже бандитизм! Ведь мы не для воровства. Отнесем портрет в Дом пионеров, и все будут им любоваться. А у этого разбойника в сундуках, я думаю, штуки почище портрета схоронены".
Какой хитрый Номер Первый! Таким добреньким прикинулся, ругать нас не стал.
"Знаете, ребята, что? У этого старика есть другое ужасно подозрительное место,- это его сад. Он своих гостей ни за что туда не пускает. Вы лучше завтра с утра залезайте на те деревья, что в проулке, и организуйте наблюдение за садом. Всё нам потом расскажете: какая там постройка, и почему разбойник весь день торчит в саду, и что он там делает".
Витька Большой ответил:
"Ладно, операция "Сатурн" откладывается, организуем наблюдение за садом. Только уговор: коли за три дня ничего не узнаем, все равно на ваш дом нападем".
А Номер Первый ответил:
"Хорошо, хорошо. Там видно будет, а теперь уходите".
Эх, жалко - не удалось нападение! Я бы и Соньку и доктора морским узлом скрутил.
А этот Женька-близнец настоящий изменник.
"Я,- говорит,- только ночью могу с вами водиться, а днем с Номером Шестым картины рисую и на ваш наблюдательный пункт не полезу". Тоже художником заделался! Это я ему припомню, как в школу начнем ходить! И Володьке припомню. Ладно, и без них портрет сыщем.
Утром Номер Первый, Тычинка, Роза Петровна, Соня и я сидели на лавочке перед домом. Ларюша со своим оруженосцем, захватив Майкла, снова с утра ушел рисовать. Мы потихоньку переговаривались.
184
- Я не вижу никаких законных путей, чтобы обнаружить портрет,- разводил руками Тычинка.
- Да, такого твердолобого не прошибешь,- надувая щеки, добавил Номер Первый.
Мы просто терялись в догадках: как быть дальше?
- Прятать такой портрет, когда искусство является достоянием народа! горячился Номер Первый.
- Хотите, я вам попробую помочь? - невозмутимым голосом произнесла Роза Петровна.
"Помочь? - недоверчиво подумал я.- Что-то сомневаюсь... Скорее, помешать".
Роза Петровна поднялась и ушла в дом, а через десять минут вновь появилась на веранде.
- Вы пока сидите здесь, а мы с хозяйкой проветрим во дворе все вещи из сундуков и пересыплем их нафталином. Соня, пойдем, ты нам поможешь носить и развешивать.
Безразличный голос Розы Петровны прозвучал для нас, как бодрый победный марш. Мы, мужчины, остались одни. Я ходил взад и вперед по дорожке, Тычинка усердно рисовал палочкой узоры на песке. Номер Первый сосредоточенно потирал свои мягкие пухлые руки...
Соня высунулась из калитки: