Все ножи, сколько их было, пошли в работу; разрезали рыбкам животы, насыпали внутрь соли и, не очищая чешуи, облепляли их мокрой глиной и закапывали в горячую золу - завтра на закуску.
- Что за необычайный способ приготовления рыбы?- недоверчиво покосилась Магдалина Харитоновна.
- А я еще с детства знала,- ответила Люся.
- Помнится, Робинзон именно так запекал рыбу,- неуверенно добавил я.
Ночь наступила черная, тихая, теплая, вода в реке была тоже черная, прибрежные кусты еще чернее. Где-то у того берега плеснула большая рыба, где-то в кустах вспорхнула
1
32
птичка, и снова воцарилась тишина. А вокруг костра сидели и лежали наши путешественники и пели песни.
Сейчас все насытились, угомонились, петь перестанут, еще, чего доброго, снова начнут ко мне приставать: "расскажите, расскажите о путешествиях". Я отошел в сторону, в кусты. Отсюда, из моего убежища, при оранжевом мерцающем свете костра, на фоне полной темноты фигуры всех ребят, отбрасывающие призрачные, трепетные тени, напоминали таинственных изыскателей, ищущих несметные сокровища в недрах земли.
"Приеду домой в Москву - расскажу Мише и Тычинке, как мы отправились за окаменелостями и минералами, как мы начали поиски портрета. Вот только от мамы нам попадет: и я и Соня в первый раз в жизни ночуем в лесу, на голой земле".
Неожиданно песня смолкла. Кое-кто из мальчиков и девочек встал. Они начали спорить, вертеть головами. Соня, предательница, указала пальцем в мою сторону. Ребята вскочили, побежали.
- Пионеротряд желает выслушать ваш доклад о путешествиях,- твердо сказал Витя Большой, подойдя ко мне.
- Айдате к костру,- затеребили меня оба близнеца.
И вот меня уже подхватили, поволокли под руки. Я еле переступал ногами и шел, словно к зубному врачу.
Вдруг вдали за рекой что-то заворчало, словно какой-то великан загромыхал громадными железными листами. Вдалеке вспыхнула молния. Все вскочили. Несомненно приближалась гроза. Звезд не стало видно. По кустам зашелестел ветер. Наступила такая темнота, как в погребе.
Гроза в лесу ночью. Это очень страшно! И все же я ликовал. Непогода меня спасла по крайней мере на целые сутки!
- Как я была права! Как я доказывала, что ночевать нужно только в школе!- волновалась Магдалина Харитоновна.- Что нам теперь делать?
- Что делать?-удивленно переспросила Люся.- Прятаться надо. На горе ветвистые высокие ели, скорее туда!
- Нет, нет, ни в коем случае! Под елками нельзя! "Справочник туриста"... там все сказано... Надо что-то другое придумать,- стонала Магдалина Харитоновна.
А молния сверкнула так ярко, гром ударил так близко! Ребята схватили рюкзаки, стеснились в кучку, ожидая наших распоряжений.
Витя Большой выступил вперед:
- При дожде ковбои делают из одеял палатки. Сперва забивают два больших кола, потом по диагонали...
- Уйди ты со своими ковбоями!-перебила его Люся.- Товарищи, за мной, бегом!-скомандовала она.
И все помчались за ней в темноту, к невидимым елкам.
Побежал и я, побежала и Магдалина Харитоновна. Витя Большой начал было пригибать толстые ветки, да тут грянул такой удар, что он все побросал и заторопился нас догонять.
Все уселись под густыми черными елками, закутавшись в одеяла, плотно прижавшись друг к другу. Я с тоской вспоминал наши уютные шалаши с мягкими хвойными матрацами. Гром ударял так оглушительно, будто небо раскалывалось на отдельные глыбы, громовые взрывы следовали один за другим. Но гроза была сухая, без дождя; только ветер поднялся холодный, порывистый; деревья тревожно качались и скрипели. Яркие вспышки молний поминутно освещали черный лес и настороженные ребячьи фигуры.
Сперва все сидели молча, только близнецы опять поссорились- чьей курточкой накрыть дрожавшую Галю. В кон
34
це концов они помирились: один пожертвовал курточку Гале, другой Соне.
Дождь все не начинался, упало только несколько крупных капель.
- Володя, сюда!-позвала Люся.- Сфотографируй нас при свете молнии.
- Володечка, где же ты?-крикнула Магдалина Харитоновна.
Володя не откликался. Где же он? Куда пропал Индюшонок?
- Володька!-закричали мальчики.
- Да вот он!
Его обнаружили при очередной вспышке молнии. Он спрятался с головой под одеяло и громко стучал зубами.
- Володя, что с тобой?
- Я, я... я домой хочу!- Голос у Володи был такой же плаксивый, как у Сони в прошлом году, когда она разбила куклу.
Все дружно захохотали. Володька - такой хвастун и вдруг грозы испугался,
- Эх, ты! Стыдно! - набросилась на него Люся.- А еще хочешь быть кинооператором! Кинооператоры - настоящие изыскатели: они залезают к тиграм в клетки, фотографируют в тайге медведей, на воде крокодилов...
Гроза стала удаляться. Молнии блистали все реже, ветер стихал.
- А знаете что?-весело воскликнула Люся и вскочила.- Дождя не будет. Идемте в наши милые шалаши, и скорее спать, спать!
Глава пятая НАЧИНАЕТСЯ МНОГОТРУДНЫЙ ДЕНЬ!
Есть в армии словечко, которое не слишком любят солдаты, особенно недавно призванные. Словечко это-"подъем". И любой старшина произносит его всегда с эдаким противным повышением голоса на три ноты, на звуке "ё-о-о".
- Подъе-о-ом!-закричала Люся по-старшински над самым моим ухом в пять часов утра.
Я высунул из-под одеяла нос, посмотрел: ребята шевели
35
лись, кое-кто тоже высовывал из-под одеяла то нос, то голые ноги и тут же прятал их обратно.
Ах, как не хочется вставать!
И плечу и ногам сразу сделалось так холодно, у меня затекла рука, покалывает в боку, я не выспался.
- Подъе-о-ом!- закричала еще раз Люся нарочно противным, гнусавым голосом.- Вставай, вставай скорее!
Она подбегала к одному, к другому, толкала в плечо,
дергала за ногу, за косу...
- И понесло меня на эти изыскания!-кряхтел я, поворачиваясь на другой бок.
Я видел дивный сон. Мне только что приснился мой милый, идеально чистый врачебный кабинет. Я- в белом халате, в белой шапочке. Ребятишки испуганно и робко входят один за другим ко мне на прием. И в руках у меня не эта противная геологическая кувалда, а изящный никелированный медицинский молоточек невропатолога.
Я открыл глаза и вместо ослепительного потолка своего врачебного кабинета сквозь еловые маковки увидел небо - безоблачное, далекое, ни с чем не сравнимое в своей чистоте и синеве. Я тут же вскочил и оглянулся. Разве можно хныкать, когда утро такое чудесное! С реки поднимался тонкими струйками молочный пар. На хвойных еловых пальчиках блестели алмазы росы...
Все вскакивали один за другим. И каждый из ребят сперва потягивался, потом поворачивал голову, улыбался восходившему солнцу и бежал к роднику умываться. Люся закричала: - Утренняя зарядка!
Ребята в трусах и голубых майках побежали вдоль берега, потом остановились...
Ежась от утренней прохлады и позевывая, Магдалина Харитоновна и я издали наблюдали, как юные туристы под командой Люси изгибались, выпрямлялись, приседали...
Володя не делал зарядки: у него не ладилось с фотоаппаратом, он сидел на траве и с остервенением разбирал его.
Физкультурники вернулись бегом к нам. Все уселись вокруг вчерашнего потухшего костра. Мы вытащили из золы печеную картошку и печеных рыбок. Глиняная скорлупа высохла, она легко разбивалась, чешуя оставалась в глине, а рыбу, правда остывшую, но сочную, чуть отдающую дымком, можно было есть.
36
Недовольная Магдалина Харитоновна поморщилась и стала брезгливо отщипывать рыбку двумя пальцами.
- Володя, будешь нас фотографировать?-спросил Витя Большой.
Все захохотали.
- Да-а,- обиженно засопел Володя.- В прошлом году у моей бабушки молния козу убила.
- Какой мальчишка трусишка!-потихоньку злорадствовала Соня.- А я ни капельки не испугалась грома.
- Санитары, вычистить лагерь!- крикнула Люся.
Бумажки, рыбьи кости тщательно собрали, закопали в самых густых кустах, а шалаши не стали разорять - будем ночевать тут на обратном пути. Спрятали в кустах ведра, топоры, еще кое-что лишнее.