— Виктор?… — задумчиво произнес «баритон». — Нет, я ничего не забыл. Но прежде его необходимо найти.
Максим, однако же, ухватился за эту идею.
— А разве это так уж невозможно?
— Весь вопрос в том, где он сейчас, — и «баритон» как-то странно посмотрел на экран телевизора.
Максим проследил за его взглядом. В эту минуту могильщики медленно опускали гроб на дно вырытой ямы.
— О, нет! Нет! — вырвалось у него дважды вместе со стоном. — Только не это!
— Отчего же? — «баритон» невозмутимо пожал плечами. — Вы с ним одного роста, одного телосложения. Это же так замечательно.
— Признаюсь, он не вызывал у меня симпатий, но все же… Вы страшный человек.
— А по-моему, это был весьма удачный ход.
— Вы убили двоих человек и пожертвовали партией героина на кругленькую сумму, что для вас, очевидно, еще важнее. И все — ради того, чтобы заставить меня принять ваши условия?
— Это должно убедить вас в том, что я ни перед чем не остановлюсь, чтобы довести дело до конца.
— Вы и в самом деле страшный человек, — повторил Максим.
Вместо ответа «баритон» ткнул пальцем в толпу на экране.
— Видите вон того, в черной куртке с капюшоном? Этот из вашей милиции. Он из шкуры лезет, надеясь что-нибудь выведать про ваши связи с преступным миром. Его так и тянет на мертвечину, — добавил он с неожиданным презрением. — Это шакал. Нюх у этого зверя лучше, чем у собаки. Ко всему, он просто обожает слабых и беззащитных, — он снова повернулся лицом к собеседнику, — таких, как вы. Это по-настоящему трусливое животное, сильного оно не тронет, зато на того, кто споткнулся, набросится и растерзает.
Максим старался не смотреть на экран.
— Ну так как? — бесстрастно продолжал «баритон». — У вас еще есть возможность сделать выбор. Я обещал вам предоставить в этом полную свободу, и, как видите, держу свое обещание. Вы спокойно можете ехать к своему дядюшке на Цейлон, не опасаясь, что «Интерпол» ринется по вашему следу. Со смертью Максима Чернецкого дело практически закрыто. Или вы остаетесь Максимом Чернецким, и вам предъявляют обвинение в убийстве и провозе наркотиков.
— А если я только сделаю вид, что принимаю ваши условия? Вы не боитесь, скажем, что я сбегу по дороге на Цейлон? Вы же сами обеспечили мне надежное прикрытие.
— Верно. Я обеспечил вам прикрытие, — «баритон» попрежнему оставался невозмутим. — При условии, что в назначенный срок дядюшка увидит своего племянника. Согласитесь, это было бы справедливо. Полиция получает убийцу, а дядюшка — вас. Теперь скажите, что он, по-вашему, сделает, узнав о вашем исчезновении? Заявит об этом в полицию, не правда ли? А что решит полиция? Поставьте-ка себя на ее место. Сейчас у нее только один труп — и один кандидат в покойники: Максим Чернецкий. Вы следите за моей мыслью? Потому что после дядюшкиного заявления у нее появляется второй претендент на это место — Петр Шемейко, пересекший границу одновременно с Чернецким, но так и не доехавший до пункта назначения. Таким образом, Максим Чернецкий снова попадает в розыск, только на этот раз, вероятнее всего, под именем Петра Шемейко, которого он сам убил, чтобы занять его место и направить полицию по ложному следу. Вы со мной согласны?
Максим нервно заерзал в кресле.
— Вы правы, — сказал он, боясь и ненавидя «баритона» с каждой минутой все больше. — Не стоит продолжать, я вижу, вы все учли. Мне нужно подумать.
— О, пожалуйста, — охотно согласился «баритон». — В вашем распоряжении целые сутки.
— Как я с вами свяжусь?
— В этом не будет нужды, — ответил он с уверенностью, говорившей за то, что он полностью владел ситуацией. — Всего лишь попросите портье заказать вам билет на самолет. Он вылетает завтра в десять вечера. Я предупрежу дядюшку о вашем прибытии.
Он встал, видимо, считая разговор законченным. Максим сделал то же самое. Громила шагнул в его сторону.
— Если позволите, еще один вопрос.
«Баритон» остановился и посмотрел на него выжидательно.
— Почему — именно я?
— Поверьте, очень скоро вы это узнаете и без моей помощи, — недаром у Максима сохранилось ощущение, будто он чего-то не договаривает. Затем он добавил, распрямляя плечи и прячя руки за спину. — Мои люди отвезут вас обратно. Надеюсь, вы не в обиде за причиненные вам неудобства? Мера предосторожности.
Он стремительно вышел в ту же дверь, через которую вошел. Максим на этот раз безропотно позволил завязать себе глаза. Его вывели на улицу и снова втолкнули в машину. Загудел мотор, и спустя полчаса с него сняли повязку перед входом в отель.