Максим очень удивился, вспомнив, как минуту назад тот оправдывался перед Мак-Растом.
— А разве он не был только что у вас?
У него внутри что-то екнуло: второй аппарат стоял в комнате у Чана, что, если тот находился у телефона и слышал разговор? Его мог выдать звук набора… Нет, ему не хочется об этом и думать.
Доктор и Чан без стука вошли в дверь. Мак-Раст, на ходу поздоровавшись, сразу же приступил к осмотру.
— А ты сегодня выглядишь так, словно тебя подменили, Джонатан, — сказал наконец он, сворачивая стетоскоп и дружески похлопывая больного по плечу.
— Мне приснился удивительный сон, — признался дядюшка, — как будто янки только что заняли город, я лежу на шелковистой траве, а в небе больше не кружат самолеты. Я слышу над собой голоса, разговаривающие по-английски: «Он дышит, его нужно положить на носилки» — «Там еще один, мы не заберем сразу двоих» — «Да, но тот старый и немощный, а этот молодой и красивый, лучше спасем его»… Как давно все это было!
Аша находилась на кухне, поглощенная мытьем посуды. Максим остановился сбоку, дожидаясь, когда она обратит на него внимание. Напрасно.
— Аша, послушай, если ты вздумала строить из себя обиженную принцессу, то время, надо сказать, выбрано неудачно.
Она даже не повернула головы. Тогда он перекрыл кран. Струя стала тоньше и наконец превратилась в одиночные капли, все реже разбивающиеся о дно умывальника. Наступила глубокая тишина.
— Нам есть что сказать друг другу, не так ли?
— Что тебе надо?
Ее нежелание разговаривать только подстегнуло его. Он схватил ее за плечи и силой развернул к себе. Глядя ей прямо в глаза, спросил:
— Для начала: как мне тебя называть?… Как тебя зовут по-настоящему?
Ее ресницы испуганно задрожали. Она старалась отвести взгляд, но всякий раз он успешно ловил его снова, как бы она ни пряталась.
— Почему ты молчишь? Аша, ведь не твое настоящее имя?
— Нет, — выдохнула она, глядя мимо него. — Как ты узнал?
— Потом. Сначала твоя очередь. Итак?…
Она зябко передернула плечами.
— Мне нечего рассказывать. Твой дядюшка, когда привез меня сюда, заявил, что отныне все будут называть меня Ашей и что я должна забыть о том, что раньше носила другое имя. А если я невзначай пророню хоть слово, то сразу окажусь на улице. Мне было некуда идти, родственники, у которых я жила, наверное, избавились от меня с радостью. Я очень боялась, что он сдержит свое обещание. К тому же, откуда мне было знать, что для тебя это имеет значение!
— Откуда было знать! Она еще рассуждала!
Аша, добрая, наивная, глупенькая Аша!
— Петр, пожалуйста, поверь, — сказала она умоляющим тоном, — я не придавала этому значения. Ну разве оттого, что мое имя будет звучать как-нибудь иначе, что-то изменится? Твой дядюшка не лишен странностей, это верно. Но он достаточно богат, чтобы им потакать, а у меня не очень-то большой выбор, чтобы отказаться.
Максим остановил ее нетерпеливым движением руки.
— Послушай, в том-то и дело, что ты не Аша, а я не Петр! Дядюшка просто обожает присваивать всем подряд собственные имена. Зато с некоей Ашей он познакомился в Джамму, когда ему было столько же лет, сколько сейчас мне. Так же как с Амритой и Долли.
— Какой еще Амритой?
— Все это персонажи из придуманных им пьес. Точнее, они вовсе не придуманы. Потому что это реальные персонажи из его собственного прошлого. И этот спектакль — всего лишь отображение небольшого эпизода, пережитого им самим. Ты же знаешь, он просто помешан на этом! Вся его жизнь осталась там, в пятидесятых годах, здесь у него ничего нет, кроме воспоминаний, которые он отчаянно пытается воскресить.
— Пусть даже и так, нам-то что до этого? Нам-то ведь все равно? — спросила она с надеждой, что он это подтвердит.
— И впрямь. Никакой разницы, если не считать того, что дядюшка привык убивать своих актеров.
— Актеров? — Аша вздрогнула, механически повторив за ним последнее слово.
— Таких же, как и я. Успокойся, тебе ничего не грозит. Ты его не интересуешь. Ему нужен только я. Иначе говоря, Петр.
— О Боже! Нет, это невозможно!
— А я говорю, возможно! Вспомни, что случилось с Президентом. В этом доме стоит запах смерти.
Она подняла на него глаза, отражавшие недоверие и ужас.
— А как же настоящий племянник?
Он позволил себе иронически усмехнуться перед тем, как она услышит правду. Аша терпеливо ждала.
— То-то и оно. Не было и в помине никакого племянника. Ни сейчас, ни раньше. Вообще, никогда. Не было ни его, ни брата.