– Предполагаю, затем, чтобы его не превратили в своего рода нацистскую реликвию.
Гесс сказал, что, по его мнению, куда разумней было бы поместить его в Британский военный музей, там ведь уже находится мотор его самолета. Потом, подумав немного, он заметил:
– Наверное, вы правы. Все еще есть безумцы, которые не знают, куда девать деньги. Может, кто-нибудь и заплатил бы сегодня 50 тысяч долларов за этот мундир и комбинезон…”
Через несколько дней Бэрд решил подвергнуть Гесса еще одному испытанию: он принес рукопись будущей книги. Гесс ее охотно прочитал. 44 страницы Бэрд оставил ему на ночь.
“Наутро, – пишет Бэрд, – он протянул мне 30-ю страницу и сказал:
– Мне хотелось бы еще поговорить с вами о том отрывке, в котором речь идет о плане “Барбаросса”. Вы тут пишете: “Гитлер опасался, что Гесс может выдать план нападения на Россию. Он был одним из немногих, кто знал о готовящемся через шесть недель нападении, и у Гитлера волосы вставали дыбом от страха, что Гесс может его предать!” Вы этот отрывок вычеркнули, почему?
– Потому что, когда я писал его, мне это показалось правдой, но потом, во время нашей беседы, вы так энергично возражали, что я решил вычеркнуть это место.
Гесс уставился на меня:
– Полковник, я хотел бы, чтобы вы оставили все так, как написали.
– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – спросил я. – Ведь тем самым вы признаете, что перед своим полетом в Шотландию вы знали о плане “Барбаросса”?
– Пожалуйста, полковник, оставьте все так, как вы сначала написали.
– Стало быть, вы что-то знали о плане “Барбаросса”?
– Да, знал.
– Так расскажите немного об этом.
– Не сейчас, – возразил Гесс. – С вас должно быть достаточно, что я прошу изложить этот факт так, как вы сделали это сначала, до того, как все вымарали.
С этими словами он поплелся в своих изношенных ботинках в туалет”.
Книга Бэрда вызвала поток требований освободить “старца из Шпандау”, проявить сочувствие и милосердие к “одинокому узнику” Шпандау, дать возможность вернуться в семью. К сожалению, эти требования звучали из уст некоторых высокопоставленных лиц и со страниц солидных западных газет.
Призыв к человеческим чувствам и ссылки на милосердие применительно к Рудольфу Гессу вызвали, разумеется, понятное возмущение и негодование у тех, кто еще не забыл, что представлял собой Гесс и за какие злодеяния против народов он несет ответственность. Гесс не раскаялся в содеянном, он не только был, но и по-прежнему хотел остаться лидером и кумиром всех неофашистов.
Жена Гесса Ильзе, не имея от мужа материальной поддержки с 1941 года, была вынуждена сама вести хозяйство, воспитывать и обучать сына, зарабатывать деньги различными публикациями. Она содержала пансионат на 18 коек для туристов в горах Баварии. Этот пансионат помогли ей приобрести на свои деньги родственники Риббентропа, бывшего министра иностранных дел. Свой дом она превратила в некий храм национал-социализма, изображая себя “миссионером коричневого движения”. Она собрала богатейшую библиотеку нацистской литературы и распространяла “идеологически подправленные” письма мужа из тюрьмы.
Пансионат стал местом встречи бывших нацистских функционеров, которые периодически сюда приезжали. (После выхода из тюрьмы ее навестил Ширах. – М.Н.).
Цены за проживание в пансионате были очень высокими. В письмах мужу Ильзе Гесс все время жаловалась, что ей очень тяжело. Все приходится делать самой: стоять у плиты, убираться, обслуживать туристов. Из-за нехватки денег она вынуждена была отказать сыну в поездке за рубеж, и он не смог принять участия в европейских соревнованиях по горным лыжам. Немецкая девушка, работавшая в пансионате у Ильзе Гесс, рассказывала: “Ильзе Гесс очень жестокая женщина. Слуг она держит на голодном пайке, заставляя работать по 16 часов в сутки”.
Определив сына в школу-интернат в Берхтесгардене, Ильзе Гесс установила тесный контакт с его учителями и давала им письма мужа, получаемые из тюрьмы, для обсуждения с учениками. Философия в письмах Гесса к сыну была мало понятна детям, поэтому она просила разъяснять ребятам их содержание.
Не без помощи влиятельных друзей мужа Ильзе была назначена государственная пенсия как жене высокопоставленного “военного”.
Самым значительным результатом ее литературной деятельности явилась изданная в Германии книга под названием “Англия, Нюрнберг, Шпандау”. Эта книга, хотя и была “одобрена” бывшими нацистами и их подпольными организациями, не принесла желаемого дохода. В ней было слишком много откровенной нацистской пропаганды, и поэтому ее не захотели издавать за пределами Германии. Она также издала книгу “Моя жизнь с Рудольфом Гессом”. Помещала в разных газетах статьи.