— Но вы зайдите сказать мне, как вас там примут и что посоветуют, — говорит он молодому человеку.
Приходит другой посетитель, с горящими глазами фантаста, но уже решительный, далеко не застенчивый, самоуверенный. Он раскрывает свое «учение» о сыроедении…
— Если люди будут есть все без исключения в сыром виде: овощи, крупу, мясо, ржаное или пшеничное зерно вместо печеного хлеба и прочего, то им обеспечивается отсутствие всяких болезней, они будут иметь крепкие нервы и мафусаилово долголетие.
Владимир Алексеевич, терпеливо слушая, вскрывает принесенную почту. Письма самые разнообразные. Начинающий писатель просит дать оценку рукописи и помочь напечатать; учащийся просит помочь закончить образование. А вот открытка от генерала М. И. Драгомирова, командующего Киевским округом, военного писателя и известного остряка. Михаил Иванович приглашает В. А. Гиляровского приехать к нему на Украину отведать галушек.
— Чем же я могу помочь вам? — спрашивает он проповедника сыроедения.
— Нельзя ли пустить статейку в газете? — отвечает тот.
Писатель не спрашивает у «сыроеда» образовательного ценза, он видит, что в голове у этого человека завелись странные идеи.
— Нужны основательные материалы, — говорит он. — Со слов по таким большим вопросам не пишут, куры будут критиковать.
Занимаюсь текущей работой. Раздается резкий, тревожный звонок телефона. Телефон тогда был устроен по-особенному: чтобы вызвать необходимый номер, нужно было предварительно несколько раз покрутить ручку аппарата, а после этого снять трубку и приложить к уху; телефонистка центральной станции называет свой номер, а абонент — номер, с которым требуется соединение. После ответа станции «готово» абонент снова должен был положить трубку на рычаг, вертеть ручку, вызывая соединенный номер. В этом случае каждый звонил по-своему: один крутил ручку три раза, другой — пять, а третий — еще больше. Тут проявлялся темперамент — один крутил вяло, медленно, другой — резко, торопливо, в зависимости от этого получался разный звонок. Быстро подхожу к телефону.
— Слушаю!
— Это ты? — спрашивает Владимир Алексеевич. — Срочно спускайся вниз, я сейчас подъеду…
Видно, что-то случилось. Владимир Алексеевич в то время работал в Московском отделе новой петербургской газеты «Россия», редактируемой А. В. Амфитеатровым и В. М. Дорошевичем, и был постоянно начеку. Спускаюсь вниз. Вижу, он быстро подкатывает к подъезду на извозчике.
— Садись.
Забираюсь в пролетку, мчимся к Тверской. Проехав Столешников, он говорит:
— По Москве разнесся слух: умер Толстой. Невольно дрогнуло сердце от неожиданности. — Едем в Хамовники, — продолжал он.
Девичье поле с Хамовниками и другими проездами было как бы продолжением Пречистенки с ее Староконюшенными, Чертольскими переулками. Пречистенка, сверкавшая особняками высшей знати, выглядела всегда богато, парадно, а от Девичьего поля, наоборот, отдавало чем-то захудалым, провинциальным. Зато здесь, в Хамовниках, жил величайший человек нашего времени, гордость России — Л. Н. Толстой. Сюда никому не известный студент Ромен Роллан писал письма, сюда приезжали политические деятели, например французский премьер Поль Деруледа. И кого, кого здесь не было! На огонек в Хамовники тянуло весь мир.
А. П. Чехову приписывались слова, что, пока жив Л. Н. Толстой, совесть человечества, много гадостей не появится у нас из боязни его гневного осуждения.
Мы у дома великого писателя. На продолжительный звонок выходит к воротам человек в высоких яловых сапогах, в пиджаке на вате, подстриженный по-кучерскому. Это и есть кучер Толстых. Открыв калитку, он учтиво здоровается:
— Здрасьте, Владимир Алексеевич!
Приятно пожать руку кучеру Толстого, приятно дышать здесь воздухом, которым дышал Лев Николаевич. На дворе склад изданных сочинений писателя, конюшня, сарай для экипажей и помещение для служащих. За надворными постройками большая площадь парка, куда выходят окна кабинета. Дом и служебные помещения выглядят просто, скромно и ветхо.
Владимир Алексеевич осторожно заговаривает о здоровье Льва Николаевича. Кучер отвечает, что ему неможется.
— По Москве распространился тревожный слух… — сказал В. А. Гиляровский.
Наш собеседник не без волнения насторожился.
— Какие у вас сведения из Ясной Поляны?
— Приезжали оттуда только позавчера… Все было благополучно. Но… как ручаться. Лев Николаевич ведь в больших годах.